Куда летит "Эскорт"
Шрифт:
— Спааа-сиии-бооо..
«Тик-тик» — прострекотал в ответ Бочка, подбрасывая нос над водой, от чего у Михалыча волной потемнело перед глазами. Пожалуй, с Бочкой заигрывать не следует. Но говорить нужно. При выдохе голове становилось неуловимо легче, светлее что ли.
— Ээээ — ооо — протянул Михалыч, выдыхая, и сам не заметил, как запел: «Ой у гаю, при Дунаю, там музика грає…». Пелось легко, да и приятно. Настроение улучшилось, голова больше не кружилась, и Михалыч попробовал перейти на кроль. Руки с радостью загребли под себя сопротивляющуюся воду, но удовольствие оказалось недолгим, поскольку с первым же вдохом мир снова пошёл кругом. Верный дельфин — до чего умное создание! — сразу снова
— Ой, тьох-тьох, вiть-тьох-тьох-тьох… — пел Михалыч.
— Тик-тик-тик — помогал ему Бочка в такт. Вундеркинд, а не дельфин! Но не всю же жизнь Михалычу за него держаться! Переходим к кролю на спине!
Одним ловким движением человек перевернулся на спину и, не прерывая залихватской песни, замолотил могучими руками в сторону дома. Петь и плыть одновременно — занятие непривычное, но никаких особых навыков не требует. Тем более что песен в запасе у Михалыча о-го-го сколько. Пора ознакомить Арк со своим репертуаром!
Бочке, уж точно, человеческое пение понравилось. Сирены, конечно, тоже пели, но иначе. И не объяснишь. А Дельфин расчирикался, рассвистелся и выписывал в воздухе довольные сальто. Так они и плавали вокруг сферы, пока под Михалыча не поднырнула знакомая русалка в плавках.
— Ты это что надумал, старый? — расстроенной Рая не выглядела, но удивлена была не на шутку.
— Я тебе сколько раз говорил! Не называя меня словами, занижающими твою собственную самооценку. Если я старик, то и ты — старуха, а ты у меня совсем наоборот — молодуха!
Михалыч сбился, засмеялся, голова снова закружилась, и он ухватил было супругу за плечо, но, опомнившись, встряхнулся и пропел на мотив Евгения Онегина: — Я люблю вас! Я люблю вас, Рая…
И колокольчик Раиного смеха, отталкиваясь от стекла полусферы, разнёсся над океаном и заполнил абсолютным счастьем уже и без того довольного собой механика.
Глава 3. Арк глазами Раисы
Раиса всё носилась и носилась, как угорелая. Столько всего нужно сделать! Организовать ребятам полусферу, гидрокостюмы, питание, ну и всяко-разно по мелочи. Список Рая составляла сама. Специальный грузовичок привёз с Земли всё необходимое, пока за людьми на орбиту шли капсулы-медботы. Вернутся они по лучу, то есть медленно и без перегрузок, зато во сне друзья получат все нужные прививки, а Рая как раз успеет отбуксировать поближе их новое жилище. Им наверняка захочется жить неподалёку, и лучше бы в пределах прямой видимости от обиталища Кошелапов, потому что бескрайность океана, как не крути, давит человеку на психику. Даже совместимые жалуются, а Михалыча и вовсе приходится постоянно отвлекать. Хорошо, что ему достался такой опытный куратор.
С землянами на Арке традиционно работали представители второго разумного вида планеты. А поскольку из несовместимых муж оказался здесь первым, Раиса попросила родителей уговорить на эту роль самого Бочку. Имя это придумал уже Михалыч, но оно неожиданно всем понравилось, и употреблялось теперь направо и налево. О чём это она? О сложных коррекциях! Тут и опыт работы с молодняком нужен, и выдержка, и терпение, и осторожность. В общем, без ведущего специалиста по контакту было не обойтись.
Как же всё непросто… Совместимые, те подсознательно чувствуют интеллект, и им очень быстро становится всё равно, чей перед ними хвост: сирены или дельфина (это тоже по классификации Кошелапа, кстати). Зато самому ему ещё как не всё равно. До сих пор порывается целовать маме руки при встрече, и спасибо ей большое за то, что прячет грудь в волосах. По просьбе дочери, разумеется. Отец же подстраиваться под чужие
Раечка разрывалась между любимым человеком и любимой планетой и уже начинала волноваться, как бы эта несовместимость не переместилась на новый качественный уровень, не расширилась и не охватила её самоё. Она, конечно, с огромной радостью навещала родню и носилась по привычным с детства местам, но чего-то не хватало. Её принимали, привечали, вот только былого чувства единства она не испытывала. Безусловно, мешали ноги. Не ей. Окружающим. На неё смотрели, как на землянку, и что бы они ни говорили, она чувствовала спинным мозгом, что землян здесь не любят. Что ж, сердцу не прикажешь, сами земляне так и говорят.
— Родная, — пела мама на всевозможных земных языках по очереди. У неё так замечательно выходило это слово! — Любовь нельзя насадить. Дай нам время.
Но мама наверняка имела в виду долгое время. Гораздо более долгое, чем то, что прошло с момента контакта. С тех пор на Арке побывали лучшие представители Земли, либералы расстарались, но притяжения между цивилизациями так и не возникло. Почему? Рая только начинала разбираться. С одной стороны, традиционалисты не давали добра на контакт, они были против. Но с другой — их цивилизация была устроена просто. Если бы общий интеллектуальный фон не перевесил в эту сторону, то либералы не смогли бы провернуть свою колоссальную космическую авантюру по ассимиляции землян почти насильно. Почти — это если у насилия есть градации…
Традиционалисты тогда остались в меньшинстве, это так, но решение большинства не лишило их голоса. Арк, сплошь населённый традиционалистами, протестовал! Он не хотел принимать у себя делегаций! Пусть делегаты едут туда, где зашкаливает воля большинства! Но большинство-то давно сидит по другим планетам, включая Землю!
— Я поздравляю тебя, Кошелап, — похвалила Рая вокальные потуги супруга. — Ты замахнулся на оперу! — Всё-таки не зря пары формируются навечно. Не было для Раисы сейчас никого роднее Михалыча на всей её родной планете.
Смешно фыркающий коренастый бодрячок поднырнул под Бочку и обнял его за верхний плавник, напевая опереточный мотивчик «Все смеются! Ха! Ха! Ха!», как бы отмечая, что оперой он ограничиваться не собирается.
— Я всё поняла, дорогой, ты научился регулировать уровень кислорода. Это замечательно! Тогда ты пока тут пой, а я смотаюсь на приёмную станцию за грузовой капсулой. Её ещё вчера спустили с орбиты, — и Раиса одним движением исчезла из виду. Михалыч только руки развёл и похлопал трескучего Бочку по вовремя поставленному боку: — «Сердце красавицы склонно к измене…», — пропел он, и Бочка с ним совершенно согласился.
Глава 4. В медботе Степана
Медботы приняли пассажиров, и Степан погрузился в сон. Он сразу понял, что это сон, потому что было жарко, и из сандалий выглядывали самые настоящие пальцы ног. Но сон этот был настолько настоящим, что Степан разрешил себе верить.
— Эй, лысик! — взвизгнула сзади сестрёнка и запрыгнула ему на спину, хватаясь за плечи. Он привычно поймал по бокам её бронзовые ноги и ойкнул. Выросла! Давно он не был дома…