Куда падал дождь

Мэйджер Энн

Ее отец испуганно отшатнулся от юного хулигана.

– С тобой все в порядке, беби? – Джонни словно пропел эти слова, и голос его казался очень низким и бархатным.

С ней еще никто в жизни не говорил так тепло и заботливо, будто ему действительно до нее есть дело. Она посмотрела в черные угли его глаз, и взгляд его смягчился, как и голос. Но резкое противоречие между этой мягкостью и свирепостью его лица подействовало на нее как удар молнии, захлестнув все ее существо теплой волной, словно от него к ней проскочил разряд электрического тока.

Джонни смотрел на нее, и жесткие линии его лица расправлялись и смягчались, будто и его зацепило тем же ударом молнии.

Он отвел свой взгляд от ее лица и переступил порог; в комнате повисла напряженная тишина. Лейси не могла отвести от него глаз. Он предстал перед ней как герой ее грез – высокий, темноволосый, неотразимо прекрасный. Поношенные джинсы плотно обтягивали его крепкие бедра и длинные мускулистые ноги. Он был без рубашки, и она увидела пунцовый шрам, зигзагом тянувшийся от широкого бронзового плеча через всю грудь. Кто-то пырнул его ножом.

Его красивое лицо поражало смелостью и какой-то пугающей беззаботностью, в задумчивом взгляде читалась опытность, отчего она почувствовала себя взрослой и сексуальной, хотя ей едва исполнилось шестнадцать.

– Джонни Миднайт, – нараспев произнес он как бы невзначай своим низким, приятным, не лишенным особой элегантности голосом, будто переступил порог гостиной поместья Дугласа. Вместе с тем краешком глаза он следил за ее отцом. В этом взгляде было что-то от хищного зверя. – Я ваш новый сосед.

– Лейси… Лейси Миллер, – запинаясь, произнесла она. Ей нравилась его грубость в сочетании с изяществом манер; нравилась его пылкая мужественность.

Миднайт ухмыльнулся.

– Я тебя знаю. Ты у нас в школе пела на конкурсе самодеятельности и получила первый приз.

Он заметил ее.

Она тоже его знала.

А какая девчонка его не знала!..

У него был братишка, который умер еще совсем малышом; и никчемный отец, пивший горькую и вылетавший с любой работы, во всех своих бедах обвиняя боссов, беспрерывно доставал сына. Миднайт в школе был футбольной звездой. Пару раз он улыбался ей, когда она совсем впала в уныние после бегства матери.

Он окончил школу прошлым летом, и после его ухода школа стала будто меньше, пустее. Ей нравилось смотреть, как он дефилирует по коридору, на голову выше сверстников, с тремя смазливыми девчонками, буквально висящими на нем. За Джонни закрепилась репутация отличного парня, не знающего страха и столь крутого, что известные хулиганы побаивались связываться с ним. Он дружил с Дж. К. Камероном. Они были два сапога пара. Камерон тоже слыл настоящим парнем и был такой же бешеный и симпатичный, как Джонни.

Говорили, что после школы они оба взялись за ум. Она слышала, что Дж. К. пошел в гостиничный бизнес, а Джонни будто бы мечтает о колледже, а пока ходит в вечернюю школу и работает на трех работах по нескольку часов, чтобы заработать на жизнь и учебу. По слухам, он проводил уикэнды в сказочном поместье Дугласа: смотрел за садом, бассейном да еще за близнецами

Дугласа в придачу. Ей это было известно, потому что ее отец тоже вкалывал на Дугласа: он служил ночным сторожем в одном из его ближайших магазинов.

С высоты своей славы, которая шла по пятам за Джонни в этом бедовом квартале, он никогда не снисходил до того, чтобы взглянуть на Лейси так, как сейчас, но, впервые взглянув ей в глаза взглядом восхищенного мужчины, он с лихвой наверстал упущенное время.

Еще со школьной скамьи за ним ходила слава сердцееда, ей это было известно, и тем не менее, когда он взглянул на нее своими черными как угольки глазами, она почувствовала, как все в ней переворачивается, – именно так, она мечтала, должен на нее взглянуть настоящий принц.

И поэтому, когда он протянул ей загорелую жилистую руку, Лейси ухватилась за нее, хотя ни разу в жизни не прикасалась ни к одному мальчишке в присутствии отца. С дрожью почувствовала она, как пальцы Джонни сплетаются с ее пальцами. Затем крепкая рука притянула ее, словно он уже распростер над ней свое покровительство.

– Правда, все в порядке, Тростиночка? – шепотом спросил он.

Лейси кивнула. Она невольно опустила свои густые ресницы и как маленькая девочка уставилась на свои сандалии.

Она почувствовала прикосновение мозолистого пальца к своему подбородку, а затем он ласково смахнул слезинку у нее со щеки.

Джонни сжал губы и повернулся к ее отцу. Голос его был устрашающе спокойный.

– Если ты еще раз тронешь ее, если она еще раз будет плакать из-за тебя, я убью тебя, как пить дать убью.

– К-какое ты имеешь право вламываться сюда, шпана? Это частный дом. Есть законы…

У Джонни задергался уголок рта.

– Ах так! – Он сделал угрожающий шаг в сторону старика.

Тот потянулся было к телефону, но Миднайт оказался проворнее. Быстрая как молния рука вырвала телефон вместе со шнуром из розетки и швырнула аппарат Лейсиному отцу. Миднайт пристально посмотрел в глаза Миллеру. Взгляд его был холоден как сталь.

Миллер отступил к задней стене.

– Она не стоит того, парень. Она блудная – как и ее мать.

– Неправда, – прошептала Лейси, и глаза ее вновь наполнились слезами.

Миднайт внимательно посмотрел на ее побледневшее лицо; он еще ближе подтянул ее к своей крепкой, теплой груди.

– Не расстраивайся…

Не сознавая, что делает, она обвила его рукой за талию.

– Неправда, – с дрожью в голосе повторила она.

– Да, я верю. – Он погладил ее по волосам и посмотрел на Миллера поверх ее головы. – Чтоб больше пальцем к ней не прикасался, заруби себе на носу!

И тем же бархатным голосом, который она уже полюбила, Джонни добавил ей на ухо:

– Пусть только попробует еще раз на тебя руку поднять или хотя бы напугать. Сразу скажи мне. Ясно?

Она перевела взгляд с Джонни на отца и затем снова посмотрела на суровое темное лицо Джонни. Она чувствовала в нем силу и решительность.