Куда тянутся души
Шрифт:
— Двадцать пять мне исполнилось три месяца назад. Я сбежала от папеньки и от сыночка того самого Гонкана, прямо накануне свадьбы. Я его видела тогда, а вот он меня, слава великой Богине, нет. Теперь я кочую одна и прячусь от родни.
— Канья, зачем ты тогда явилась на праздник? — удивилась я.
На ее месте я бы держалась подальше от подобных мероприятий.
— Тут не должны меня узнать, кочевники празднуют день Сома в городе кочевников Шаймаш.
— А другие члены совета? Вы же из Пустынных магов. — Не понимала я ее легкомыслия.
— Да, верно,
— Вон оно что, — удивилась я.
— А на праздник я явилась, чтобы повеселиться, неизвестно, сколько мне еще удастся скрываться и жить свободно. Ты же меня не сдашь? И Эрвину не скажешь? Уверена, что он сообщит отцу, — беспокоилась Канья.
— Не беспокойся, я не выдам тебя, — заверила я ее.
— Я так и думала, ты-то должна меня понимать, — загадочно ответила девушка, лукаво улыбаясь.
— Что ты имеешь в виду? — теперь уже я обеспокоенно смотрела на нее.
Канья хихикнула, заметив мой вопросительный взгляд, и ответила.
— Я знаю, что ты тоже скрываешь свой возраст, тебе точно не меньше моего, — заключила она. — Весь твой жизненный опыт написан на лице.
— Надеюсь, ты не о морщинах? — заволновалась я.
— Нет. По глазам видно. И наверняка ты уже не так порывиста в поступках и думаешь наперед. Я обратила внимание и удивилась, когда Эрвин рассказал, кто ты и что с тобой приключилось. Какая-нибудь юная особа впала бы в истерику и затопила слезами всю таверну, но ты была спокойна, как затаившийся Грифон. — Поделилась она своими выводами на мой счет.
Я решила не врать Канье, она была со мной откровенна, и что-то внутри подсказывало, что ей можно доверять.
— Да, ты права, мне больше, чем думают маги. Мне двадцать семь.
— Ох, — удивилась Канья и прикрыла рот ладошкой, широко улыбаясь, — Анна, я в восторге от тебя! — пропела она. — Ты потрясающая, в твоем мире все женщины такие? Все независимые и свободные?
— Ну, почти, большинство точно, — заверила я, наслаждаясь ее похвалой.
— Как мне надоели эти мужчины со своими правилами! — в сердцах выдала Канья. — Давай никого не будем слушать сегодня и станем делать все, что пожелаем? — предложила она, лукаво прищурив глаза.
— Я только за. — Улыбнулась ей в ответ.
Меня удивили и порадовали слова Каньи. Она меня понимала и даже более того — хотела поступить так же, как я. Быть независимой и свободной. На душе потеплело. По крайней мере, чтобы ни случилось, подруга у меня в этом мире теперь есть, в этом я уверена.
— У вас все хорошо? — послышался голос Эрвина, приближающегося к нам.
— Да, все замечательно, — заверила я его.
— А чего хотел Гонкан?
— Он просто поздоровался, — ответила я чистую правду.
— Пойдемте что-нибудь купим, — пропела я веселым голосом, потянув за собой Канью и Эрвина.
Мы окунулись в шумную толпу, веселье и смех, проходя мимо палаток, наполненных диковинными товарами, куда торгаши зазывали, хватая народ за руки.
Канья остановилась возле лавки с украшениями. Они были очень красивы, с камнями и минералами всех
— Анна, смотри, эти сережки идеально подойдут к твоему платью, — заметила Канья.
И она протянула к моему уху одну из сверкающих сережек. Они были очень красивые, длинные и массивные, свисали почти до плеч. Прозрачные камни в обрамлении металла серебристого цвета, у ушей камни были довольно крупные, но с каждым рядом их количество и размер уменьшался, на солнце красиво переливались и, действительно, идеально подходили к моему наряду, который был украшен такими же прозрачными камнями.
— Морион в обрамлении из белого золота, — поведал продавец.
— Анна, — шепнула мне на ухо Канья, — морион — это вид горного хрусталя, из которого делают магические зеркала, с их помощью маги могут общаться между собой. Это дорогой и ценный минерал.
— Для верховного хранителя ордена Света пятнадцать золотых, — заверил продавец, глядя на Эрвина.
— Анна, тебе нравится? — поинтересовался Эрвин.
Мне они нравились, красивые, изысканные и в то же время величественные. Но как украшение, хоть и подходящее к моему наряду, они мне были ни к чему. Особой любовью к драгоценностям я никогда не страдала, а сейчас они не интересовали меня вовсе. А вот как вложение средств ордена, которыми я в случае необходимости воспользуюсь, очень подходили.
— Да, очень нравятся, — заверила я Эрвина.
Тот извлек кожаный мешочек из потайного кармана балахона и отсчитал монеты, с едва заметной улыбкой протягивая их продавцу. И я сразу надела на себя сережки.
Мы двинулись дальше по рядам. Вела меня Канья и в следующей палатки, где мы остановились, ее привлекло множество маленьких пузырьков.
— Ох, — воскликнула она, читая закорючку на одной из склянок с маслянистой жидкостью слегка золотистого цвета, — это же эфирное масло грифонового дерева!
— Большая редкость, — добавил Эрвин.
— Да, и оно потрясающе пахнет, — вздохнула Канья. — Позволите?
Она умоляюще посмотрела на продавца. Тот положительно покачал головой. Канья открыла пузырек и осторожно понюхала драгоценное эфирное масло, сморщив маленький носик, и тут же закрыла.
— Пойдемте скорее, пока я не стала умолять отдать мне его за смешные деньги, — с грустью проговорила она.
— Стой, Канья, — проговорил Эрвин, взяв девушку за руку, но тут же отпустил, — ты забыла? Орден в долгу пред тобой.
Эрвин хитро улыбнулся и взял пузырек у продавца.
— Сколько? — спросил он.
— Тридцать золотых, — ответил продавец.
Действительно, не дешевая вещь, даже я, не особо разбираясь в местных деньгах, понимала, что это не маленькая сумма.
— Хорошо, — невозмутимым тоном ответил Эрвин и отсчитал монеты.
Мы немного отошли в сторону от палатки, когда Канья повернулась к Эрвину.
— Эрвин, — елейным голосом пропела она и крепко обняла его, чмокая в щеку, но попала в уголок губ. Захлопав пушистыми ресницами, она одарила его нежным взглядом. — Спасибо, — пробормотала она, отстраняясь.