Куда Уехал Цирк. Дорога-4
Шрифт:
От этих людей не пахло перепревшим на одежде потом, они с сыном заметили это еще в первую встречу. Хотя тогда пахло приятными запахами парфюма, а теперь ничем посторонним, кроме трав. Почти каждый взрослый лакота носит на поясе сумочку, заполненную маленькими мешочками с душистыми травами. Белые люди не знают, что так индейцы носят свою память. Каждый запах душистой травы напоминает о значимом для человека событии. Стоит вдохнуть тот или другой запах и воспоминания льются то тоненьким ручейком, то полноводной рекой. Но это лакота. Желчь уже рассказал и о двух соседних мирах, в одном из которых живет народ ящеров, в другом ходоки. А может, есть и еще один мир, в котором живут духи
Индейцы ушли, а циркачи уселись ужинать, но съесть успели всего ничего, как, прокашлявшись, слово взял Майки. Обращался он почему-то лично к Марье. Сбивчиво и несколько косноязычно молодой сапожник стал извиняться за свою жену. Мол, дурной девушке от красы посуды мозги отшибло и похвастаться перед сестрами захотелось. «Девушка» щеголяла опухшими от слез глазками, распухшим носом и вздрагивающими губами, ясно говорящими о проведенной мужем разъяснительной работе.
– Да ни в чем я ее не обвиняю, - вздохнула Марья, глянула на хихикнувшую Эни и добавила.
– Уже. Когда будем разбегаться, кто куда, каждый заберет свой комплект посуды. Я свой тебе, Танюш, отдам.
Повариха просияла, а вот Ю явно огорчилась, еще раз подтвердив тезис о страшной силе красоты. В самом прямом смысле! Но положение спасла Эни:
– И мы с Денькой тебе свои отдадим. И будет у тебя четыре штуки!
– Только, девушки, вы помните, какая эта красота коварная?
– прищурилась завхоз.
– Если человек к вам относится, ну, скажем, не очень хорошо, то увидит только грубую белую посуду. Не боитесь узнать о сестрах и подругах много нового, но не очень приятного?
– Всегда смотри на вещи со светлой стороны, а если таковой нет - натирай тёмную, пока не заблестит, - многозначительно изрек Ло.
– Капец! Еще один любитель поговорок!
– картинно возмутился Ник.
– Кстати, Ник, - вкрадчиво обернулся к нему Оле.
– Ты завтра план переоборудования под сказочную арену предоставь.
– А чего я один?
– изумился Ник.
– Кто так радостно предложил спектакль показывать? А?!
– еще больше «изумился» Джонатан.
– Заметь, тебя об этом не просили, а теперь все технические вопросы решать нам?!
– Я тут начальник, - решил съехать на шутку профессор.
– Так что проблемы решают подчиненные.
– По ушам начальнику, так и решим, - кивнул Ло.
– Вот мне одному кажется, что мы на стадионе отыграли представление?
– Не знаю, - Марья пожала плечами, - но у меня был такой драйв, что я бы еще и вольные врезала, хотя ни разу не готовилась. Такая была уверенность, что все получится!
– У чая привкус какой-то необычный, - покачав остатками жидкости в чашке, выдал вердикт Гари.
– Точно! Наверное, Зара что-то в чайный сбор добавила, - пожал плечами Робин. Все уже давно привыкли к экспериментам старой цыганки.
– Мне не очень нравится…
– Ага, и нам тоже, - согласились двойняшки.
– ..сказали все, выдув по две чашки чая…- фыркнула Марья.
– Вы как хотите, а я спать, сил совсем почему-то нет.
Немного "высткпления Марьи". Всегда очень любила черно-белую графику.
По фургонам буквально расползлись и упали в постели. Сон был темный и тягучий, как кофейная гуща на дне чашки. Марье казалось, что ее кто-то звал, что-то говорил про красный код, потом тряс, а потом укусил. Боль в пальце слегка отдернула темную штору сна, и она вроде увидела Зару, но снова провалилась в кофейную гущу… Как она оказалась в помоечной, Марья не поняла. Она стояла в дверном проёме и смотрела, как в открытый сундук ныряют двое малявок, года по четыре от роду. Откуда-то она знала, что это мальчик и девочка, хотя на вид это понять было трудно. Очень похожие лицами, упитанными фигурками и яркими трусиками. Только кудри девочки были светлыми, а кудри мальчишки отливали темной бронзой. Дети взлетали из налитого да краев сундука до самого потолка, утягивая за собой струи воды. Потом с хохотом рушились назад, вызывая цунами в отдельно взятой емкости и водопады на пол. Снова взлетали. Весь пол был уже залит водой, она текла через порог, а сундук был все еще полон. Обычно темноватое помещение сейчас полнилось солнечными зайчиками, и Марья ничуть не переживала за маленьких разбойников, стояла и улыбалась. Высунувшийся по пояс из стены Дым выглядел откровенно усталым. Он погрозил пальцем детям, но те со смехом закружили в воздухе.
(ну почти:))))
Виновато взглянул на Марью, вынул откуда-то огромный сачок, ловко поймал в него сорванцов и потащил свою ношу сквозь стену. Девочка, все так же смеясь, поцеловала кончики своих пальцев и сделала движение, как будто бросила поцелуйчик в Марью. Звонкий шлепок по щеке заставил женщину проснуться иподскочить в постели.
– Девочка снится к удивлению, мальчик к хлопотам, - сообщила она совершенно сонному Киангу, но тот ничего не успел ответить. В дверь серой молнией влетел Шен:
– С-С-А-А! Тохи сломалс-ся. Полный фоды и фес-сь пол с-салит!
Рядом с братом появилась еще одна чешуйчатая мордаха и заявила:
– Заре был сон!
– Фен плавно присела на хвост.
– А фы фсе с-спите!
– включился Шен, поднимаясь на хвосте повыше.
– Ты с-спишь, он тоше…- Фен кивнула на Кианга и «пошла» вверх, а Шен вниз.
– …фсе с-спят, а Невса нет… - Шен опять качнулся вверх.
Марья только открыла рот, чтобы спросить, а где же этот обормот ночью шлялся, но Фен перебила брата.
– Нефс, есть! Он с Булькой диферс-сантов шугал…- Фен была возмущена поклепом на милейшего котика.
– Они шли с федром дерьма…- не стал с ней спорить Шен.
– Кто?!
– Марья затрясла головой, от этого вертикально-поступательного движения ящерок уже голова кружилась.
– Прекратите прыгать!
– Исфени, - покаянно извинились хором и так же хором ответили.
– Диферсанты!
– А Зара фсех будит, и Нефс будит, за ладош-шку кусает… - живописала дальше Фен.
– Дорфался, всех кус-снул!
– Шен.
Марья глянула на левую ладонь и болезненную точку в основании большого пальца…Таки дорвался.
– Зара лица нюхает и Нефсу говорит, кончай дурью маяться!
– Фен.
– Даф-фай феди меня к Токей Ито!
– Шен.
– Зару? Прямо ночью?!
– Марья потрясла головой. Картинка получалась сюрреалистическая.
– Да!
– хором пропели ящерки, но объяснить дальше не успели, с улицы донесся ультразвуковой вопль Тани, перешедший в проклятья на голову этой зеленой дряни и чешуйчатых недомерков.