Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов

авторов Коллектив

Шрифт:

Большая репрессия вожделенна и целительна для деспотического правления. Она конституирует и утверждает традиционно-архаическое целое не как главенствующую, но как единственно подлинную реальность. Фиксирует культурный космос, переживающий кровавый ритуал массового жертвоприношения, и бесконечно высоко поднимает статус сакральной власти. Но почему деспотам или претендентам на статус деспота удается запустить процесс Большой репрессии? Ведь это делается руками десятков и сотен тысяч людей, которые позже станут жертвами процесса самоуничтожения!

Сталинская Большая репрессия прошла, по историческим меркам, сравнительно недавно и оставила множество свидетельств. Осмысление этих материалов позволяет полагать, что такая репрессия формирует эмоционально-психологический климат, который способствует выпадениям в ИСС, поощряет данную ментально-психологическую стратегию. Кроме того, репрессия

способствует упоминавшемуся выше «омассовлению», превращению индивида в человека толпы. По справедливому замечанию В. Хачатурян, феномен «омассовления» можно рассматривать как вариант ИСС.

Мое понимание проблемы состоит в том, что архаики и традиционалисты, насильно вовлекаемые в мир модернизирующегося государства, который требует от них противостоящего их органике пребывания в бодрствующем состоянии, бессознательно, на ощупь будут стремиться к любым изменениям социокультурной реальности в направлении, которое обеспечит доминирование вожделенного для них измененного состояния сознания. Большая репрессия формирует именно такую диспозицию. Она целительна для традиционалистов и архаиков, насильно втянутых в чуждую им реальность. Происходит не только большое упрощение, но возврат к психологическому состоянию, исторически предшествующему актуальному. К правильному и безусловному миру детства. К ясности и глубинной защищенности, которая, казалось, была необратимо утрачена. Раскручивающий маховик репрессии деспотический режим обретает мощнейшую подпитку снизу, которая позволяет преодолеть сопротивление как элиты, так и модернизированных слоев.

Современники событий, затрудняющиеся точно выразить дух той страшной эпохи, рисуют мир, погруженный в сумеречное, призрачное, отчасти бредовое состояние. Это и есть образ вчера еще рационального мира, переживающего погружение в дорациональное и довербальное, палеолитическое сознание.

Большая репрессия на полную мощность запускает механизм Стокгольмского синдрома. Любовь и иррациональная преданность власти разгоняется до фантастических значений. Она же рождает иррациональный ужас и окончательно десубъективирует не только массового человека, но и практически каждого. Только глубинно модернизированный человек, сохраняющий ясность ума в любой ситуации, способен противостоять иррациональному ужасу и вырабатывать некоторую рациональную стратегию в соответствии со своими принципами в этой трагической ситуации.

Великий откат психологически комфортен и целителен. Архаики — люди довербальные. Им не дано выражать свое отношение в связном дискурсе, но своим нутром они чувствуют — это та самая, наша, правильная жизнь, комфортное, органичное самоощущение, правильный мир.

Таким образом, Большая репрессия предстает как специфический механизм включения огромных традиционно-архаических масс в реальность модернизирующегося общества. Здесь мы сталкиваемся с парадоксальной диалектикой. Массовый террор «срезает» верхушку общества, отбрасывает его от достижений лидирующих групп и слоев, усредняет его, примитивизируя общую картину бытия. Но одновременно он позволяет включить миллионы людей в чуждый для них, пугающий мир индустриальной цивилизации. И тем самым запускает бесконечный процесс модернизационного развития десятков миллионов вчерашних крестьян.

Завершая данный исследовательский сюжет, надо сказать, что условия разворачивания Большой репрессии снимаются вместе с вымиранием архаика и традиционалиста. Когда обозначенные социокультурные категории превращаются в меньшинство, утрачивается телеология Большой репрессии и сама она становится невозможной.

Жизнь после смерти

Вторая половина ХХ века подарила нам феномен посмертной мифологизации Сталина. Люди старших поколений помнят, как расколола советское общество хрущевская десталинизация. В 1970-е годы на фоне брежневского официоза, осторожно реабилитировавшего великого вождя, росла народная тяга к Сталину. Фотографии вождя на лобовых стеклах грузовиков фиксировали существенную тенденцию изменения низового (оно же народное) сознания. Возможно, истоки этой практики лежат в недрах спецслужб. Однако вне зависимости от источника масса простых людей по своей воле покупала ретушированную грошовую фотографию и заявляла свою политическую позицию.

Перестройка обрушила на советского человека такой массив исторических реалий, что сталинистам осталось группироваться в специальных заказниках — газетах «День» и «Советская Россия», издательстве «Молодая гвардия», мелких компартиях и других группировках. С начала 2000-х ситуация меняется. При этом показательно то, с каким энтузиазмом масса людей пера бросились славить Вождя, а широкие

массы приняли Сталина как символ России.

Образ Сталина многослоен. Это и персонифицированный образ великой империи, и образ русского «старшего брата». Это воплощение языческого культа Победы [84] и предельного уровня патернализма, когда Вождь думает за всех, которые не просто делегировали ему свою субъектность, но себя ему вручили, став под его Высокую руку. Сталин — символ изоляционизма и антизападничества; с его именем связана ностальгия по мифически переживаемому статусу сверхдержавы, распоряжавшейся судьбами мира. Все это достаточно традиционные для России сущности. Но существует и драматическая проблема исторических итогов ХХ века. Победа в войне — единственное безусловное достижение, накрепко спаянное в массовом сознании с именем Сталина, — онтологизирует вождя народов как безусловную российскую ценность.

84

Культ Победы — языческий государственный культ Рима. В римской сенатской курии стоял алтарь Победы. Показательно, что утверждение христианства привело к упразднению этого культа. В 382 году император Грациан, сложивший с себя титул верховного понтифика (жреца языческих культов), приказал вынести статую богини Виктории из римской курии.

В нынешней мифологизации Сталина есть и интересующий нас аспект. Сталин воплощает генеральную репрессию. Соответственно, высокий культурный статус Сталина, особое место этого персонажа отечественной истории в массовом сознании свидетельствует о запросе на такую репрессию [85] . Как говорит А. Архангельский, «миф Сталина так живуч, потому он воспроизводился в 70-е годы, что обобщается в народном высказывании „Сталина на вас не хватает“» [86] . С этим надо согласиться. Остается понять — откуда запрос?

85

Я отдаю себе отчет в том, что на продвижение Сталина работают серьезные силы и тратятся значительные ресурсы. Полки в книжных магазинах с монографиями, посвященными великому вождю, впечатляют своими размерами. Тем не менее, помимо социальных интересов отдельных элитных групп, есть и ответ массового низового сознания.

86

Архангельский А. Миф Сталина // Старо-новые российские мифы: Кризис знания или сознания? / Под ред. Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюгова, Е. Гениевой. М., 2009.

Исторический цикл «устойчивый порядок — резкая хаотизация — реставрация устойчивого порядка» носит универсальный характер. Фаза хаотизации рождает в традиционном человеке мощнейшую тягу к жесткому порядку, а потому, пережив эту фазу, традиционный космос возрождается из пепла. В случае же с Вождем народов мы имеем дело с особым случаем активизации этого цикла на пороге исторического снятия традиционного общества.

Запрос на репрессию свидетельствует о сохранности у многих людей базовых инстинктов и способов миропонимания. В сознании этих людей Большая репрессия остается генеральным решением проблемы хаотизации социокультурного космоса, напряженно переживаемой российским обществом. В стране идут необратимые качественные преобразования. Однако традиционной гранью внутренне противоречивого, частично модернизированного общества, о котором я говорил в начале, это общество «хватается за соломинку» Большой репрессии. Ибо репрессия — последнее средство самосохранения, данное традиционной культуре.

Заключение

Российское общество находится на переходе. Основания традиционной репрессивности подорваны с середины ХХ века. В своей целостности эта модель сознания не передается молодым поколениям. С начала 2000-х в стране формируется общество потребления. Попытки реставрации ценностей аскетического послушания и богобоязненного следования предначертаниям властей предержащих бесперспективны.

Однако на каком-то уровне наследование традиции все же происходит. Репрессивность как способ понимания мира и действия в мире маргинализуется, отодвигаясь на второй план, но не исчезает. На уровне фрагментов, рефлексов, стереотипных решений репрессивное сознание сохраняется, пускай в размытом и ослабленном виде.

Поделиться:
Популярные книги

Барон играет по своим правилам

Ренгач Евгений
5. Закон сильного
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Барон играет по своим правилам

Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)

Клеванский Кирилл Сергеевич
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.51
рейтинг книги
Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)

Герцогиня в ссылке

Нова Юлия
2. Магия стихий
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Герцогиня в ссылке

Ну привет, заучка...

Зайцева Мария
Любовные романы:
эро литература
короткие любовные романы
8.30
рейтинг книги
Ну привет, заучка...

На Ларэде

Кронос Александр
3. Лэрн
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
стимпанк
5.00
рейтинг книги
На Ларэде

Сердце Дракона. Том 12

Клеванский Кирилл Сергеевич
12. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.29
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 12

Истинная поневоле, или Сирота в Академии Драконов

Найт Алекс
3. Академия Драконов, или Девушки с секретом
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.37
рейтинг книги
Истинная поневоле, или Сирота в Академии Драконов

Кодекс Охотника. Книга VI

Винокуров Юрий
6. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VI

Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Уленгов Юрий
1. Гардемарин ее величества
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
альтернативная история
аниме
фантастика: прочее
5.00
рейтинг книги
Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Душелов. Том 3

Faded Emory
3. Внутренние демоны
Фантастика:
альтернативная история
аниме
фэнтези
ранобэ
хентай
5.00
рейтинг книги
Душелов. Том 3

Газлайтер. Том 10

Володин Григорий
10. История Телепата
Фантастика:
боевая фантастика
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 10

Стеллар. Заклинатель

Прокофьев Роман Юрьевич
3. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
8.40
рейтинг книги
Стеллар. Заклинатель

Возвышение Меркурия. Книга 5

Кронос Александр
5. Меркурий
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 5