Куда ведет меня дорога
Шрифт:
— Девять месяцев и три дня, а что?
Я поднялась и взяла кофе, при этом продолжая смотреть на Томми.
— Как давно он сидит?
— Двадцать шесть дней, — гордо заявил он, головой кивая в сторону дивана. Он подождал, пока я сяду, перед тем как расположиться возле меня. — А что?
— Парень, твой ребенок гений. Строить из кубиков они обычно начинают месяцам к пятнадцати.
— Да?
Я кивнула.
— Ха. — Он посмотрел на Томми, но улыбка его сошла с лица. — Кто бы мог подумать, что дважды исключенный из школы сможет произвести кого-то вроде него? — В его голосе звучала печаль, что полностью
— Джош?
Он медленно перевел взгляд с Томми на меня.
— Знаешь, то, что ты делаешь, — это больше, чем просто замечательно. Ты потрясающий отец и замечательный человек. Ты принял решение и не стал безответственным ребенком, которому плевать на последствия… и принял ты это решение сам.
— Он мой сын. — Джош пожал плечами. — У меня не было другого выбора. Мне вообще не нужно было что-то решать.
— Ты неправ.
Он прищурил глаза.
— Вариантов было много, Джош. Ты мог отдать его на усыновление. Мог передать на руки своим родителям. Он мог вообще не родиться. Ты мог просто бросить его. Но ты не сделал ничего из этого. За одну ночь ты превратился из мальчика в мужчину. Никто не заставлял тебя этого делать. Это твой выбор. И я вижу, как ты гордишься им, и он будет знать это. Когда он подрастет, он увидит это.
Его глаза заблестели, когда он перевел взгляд на Томми.
— Он будет расти и знать это. А когда он достаточно подрастет, когда узнает о всех неприятностях и о том, чем ты пожертвовал, он тоже будет тобой гордиться. И ты — ты тоже будешь собой гордиться.
Он шмыгнул носом, но не отрывал взгляда от Томми. Я знала, что он будет все отрицать, но было ясно, что он нуждался в этих словах, потому что, возможно, никто и никогда не говорил их ему. Возможно, он никогда не понимал, какое сильное впечатление он производит на остальных, не только на меня.
— Ты сделал этот выбор, Джош, осознаешь ты это или нет. Ты предпочел бороться — быть той силой, в которой нуждаетесь вы с Томми. А мать Томми… Она пожалеет об этом.
Он вновь шмыгнул носом и вытер глаза рукой.
— Она будет жалеть, что упустила это. Не только Томми, но и тебя. Мне кажется, она уже жалеет.
Он прочистил горло и вытер глаза ладонями.
— А что насчет тебя? — спросил он.
Я оглянулась на Томми, его взгляд был полностью сконцентрирован на кубиках.
— А что я?
— Я думаю, тебе стоит дать Блейку шанс. Он заботится о тебе.
Я опустила глаза в пол.
— Он не должен, — прошептала я.
— Хлоя, — быстро сказал он, беря меня за руку. Я отказывалась поднимать глаза. — Если он тебе безразличен в этом смысле, то тебе стоит сказать ему. Это разрушит его, но тебе нужно быть честной по отношению к нему.
От этих слов, во мне что-то рухнуло. Все мое самообладание, стены, которые я возвела, — все это рухнуло. Я почувствовала, как подступают слезы, но удержала их и посмотрела на него.
Время для правды.
— Если я впущу его в свою жизнь, то причиню ему только боль, Джош.
Он прочистил горло.
— Прости, — сказал он, — но я не понимаю, о чем ты говоришь.
И я рассказала ему. Рассказала о раке. Моей маме и тете. О приюте и Клейтоне. Я рассказала ему о своих шансах. Все. Он слушал меня, не прерывая.
—
Он медленно кивнул.
— Поэтому ты просто отступаешь? Не только от дружбы, но и любых отношений?
— Да.
Он прищурил глаза и посмотрел на меня.
— Я понимаю тебя, Хлоя. Действительно понимаю. — Он прочистил горло. — Это не одно и то же. Но иногда я это чувствую. Я имею в виду, иметь Томми, это обязательство длиною в жизнь. И если у меня когда-нибудь будут отношения, я должен буду сделать правильный выбор не только из-за себя, но и из-за него то же. Если я однажды встречу кого-нибудь, то они должны будут понимать, что Томми всегда будет на первом месте. Всегда. — Он остановился и уставился куда-то вдаль. — Но ты и Блейк, это абсолютно другое.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты была ребенком, когда потеряла маму и тетю, и мне очень жаль насчет этого, но у тебя не было выбора. Они были твоей семьей, и ты была ребенком. Блейк — он достаточно взрослый, чтобы принимать решения. Если он хочет проводить с тобой время — это его выбор. Но ты должна позволить ему делать это.
Входная дверь распахнулась. Блейк стоял неподвижно, держа в одной руке пачку подгузников, а в другой — молочную смесь.
— Хей, — сказал он, его глаза метались между мной и Джошем перед тем, как остановились на мне. — Ты готова ехать домой?
Я кивнула.
Блейк
— Ты в порядке? — спросил я ее, когда мы сидели в машине.
— Да, — она сказала со вдохом. — Я просто немного смущена.
— Почему?
— Из-за прошлой ночи, и из-за того, какой ты меня увидел, и как я себя вела.
— Все нормально, я понимаю, — сказал я ей. — Послушай, я знаю, тебе пришлось пройти через многое дерьмо. Больше, чем кому-либо к восемнадцати годам. И можешь сказать мне отвалить, но, если в следующий раз тебе понадобится забыться — уйти и накачаться… переспать с кем попало — я не знаю... — Я слегка покачал головой. — Я просто боюсь, что это может быть опасным. Я знаю, что ты не хочешь подпускать к себе людей, но это уже произошло. Люди заботятся о тебе. Волнуются. Это происходит не только из-за твоего поведения. Если ты когда-нибудь почувствуешь себя так еще раз, ты можешь прийти ко мне или Джошу. Мы всегда будем здесь, но если ты будешь тянуть слишком долго, как в прошлый раз...
— Хорошо, — прервала я его. — Я поняла, Блейк. Я обещаю.
Когда я завернул к подъездной дорожке, Сэмми и Эми играли в скейтбол. Даже несмотря на вчерашние события, я не смог не улыбнуться.
Сэмми подбежал к машине.
— Блейк приехал! — закричал он.
Я опустил стекло и протянул кулак.
— Хей, приятель. Кто выигрывает?
— Эми, — он закатил глаза. — Но, мне кажется, она жульничает, потому что умеет считать до одиннадцати трех. Я умею лишь до двенадцати. — Его глаза стали большими. — Жди здесь, — сказал он взволнованно. — Ты ведь никуда не уйдешь, правда? Просто жди здесь.