Куда ведет меня дорога

МакЛин Джей

Единственная вещь, которую он не мог у меня забрать, — это уход от реальности во время игры в мяч. И именно сейчас мне нужно было уйти от реальности. Мне нужно было выкинуть Эбби из головы.

Часовое ведение мяча туда-сюда убивало меня. Я согнулся и попытался нормализовать дыхание.

— Ты обезвожен.

Я поднял глаза. Не могу вспомнить, когда в последний раз слышал ее голос. Кивнул в знак приветствия.

— Мама.

Она стояла, облокотившись на входную дверь гостевого домика. Сделав глоток чего-то алкогольного, она произнесла:

— Ты сегодня что-нибудь ел или пил?

Вздохнув, я

выпрямился, бросил мяч на землю и поставил на него ногу. Затем скрестил руки на груди и начал ждать продолжения этой игры в заботливую мамочку.

Она уставилась на меня. Это был ее способ продолжения общения.

— Что? — она подняла подбородок, пытаясь выглядеть непокорно. Это бы сработало, не будь она пьяна. Она изменилась за последние несколько лет, после того, как начала пить. Когда-то она была живой. Идеальная мама футбольного игрока, по мнению всех. Сейчас она выглядела дерьмово. Ее одежда была на несколько размеров большее ее самой, поскольку за последнее время она очень сильно похудела. Волосы похожи на паклю, а в глазах пропал азарт. Она выглядела намного старше своих сорока пяти.

— Просто удивлен, что ты помнишь, кто я, вот и все.

Она кивнула, опуская плечи и уставившись на землю.

— Я была на твоей игре, — сказала она, как будто это могло исправить годы ее отсутствия на них.

— Я не видел тебя.

— Я замаскировалась.

— Конечно, ты это сделала, — я закатил глаза.

Она оттолкнулась от дверной рамы, как будто собиралась подойти ко мне. Возможно, собиралась сказать немного больше той пары слов, которыми мы обычно обменивались.

— Я старалась, — вот все, что она сказала перед тем, как вернуться в гостевой домик и закрыть дверь.

По идее, я должен был перестать называть гостевой домик именно так, беря во внимание то, что она жила там последние пять лет.

— Она пыталась, — раздался глубокий голос позади меня. Отлично.

Я повернулся на голос с все еще скрещенными руками.

— Полковник.

Он осмотрел меня снизу вверх и поднял брови. Мое тело было неподвижным. Руки сжались в кулаки. Я знал, что означало это выражение. Я не вытянулся по стойке смирно, мои руки были скрещены на груди — в такой позе нельзя приветствовать полковника, при этом совершенно не важно, отец он мне или нет.

— Ты не ночевал дома прошлой ночью.

Ни «привет». Ни «как у тебя дела, сын?» Ничего.

Я открыл рот, чтобы ответить, но он перебил. Как всегда

— Ночной комендантский час, — сказал он. Затем сделал паузу и сжал челюсть. — Я не знаю, почему ты до сих пор валяешь дурака с этой хренью. Швыряние мяча в кольцо не поможет тебе, когда враг приставит АК к твоей голове и нажмет на спусковой крючок. (АК — автомат Калашникова, прим. пер.)

Он развернулся на пятках и ушел.

— Пошел ты, — сказал я на выдохе, но потом резко поднял глаза. Он все еще был спиной ко мне. Он не услышал. Слава Богу. Было ощущение, что сегодня мне надрали задницу.

После подобного замечательного сердечного разговора с обоими родителями, я решил убраться из дома. Поэтому я сделал то, что

делал всегда. Я убежал.

Каким-то образом я оказался рядом с теми кустами, в которых мы искали вещи Эбби прошлой ночью. Я хотел убедиться, что она ничего тут не оставила. Я не делал этого специально. Я просто здесь пробегал. И это не было похоже на то, словно я надеялся найти что-то, что позволило бы мне прийти к ней домой и отдать это ей. Это было просто… да к черту. Кого я обманываю? Я хотел увидеть ее.

К несчастью, для меня здесь ничего не было. Но это не означало, что я прекращу искать ее, надеясь увидеть мельком за пределами дома. В саду напротив дома находилась группка детей. Там же была и Мэри, сидя точно на том месте, где были мы с Эбби несколькими часами ранее.

Я прождал сорок пять минут.

Так и не увидел ее.

Поехал на баскетбольную площадку, на которую обычно ездил, когда был еще ребенком, и бросал мяч, пока не село солнце. Купил еды по дороге домой и съел ее в своей комнате, где и пробыл оставшееся время. Я также не видел своих родителей в оставшуюся часть вечера.

Я лег рано, надеясь проспать всю ночь, чтобы быть способным сконцентрироваться днем, но мысли об Эбби въелись в мой разум. Я ворочался всю ночь, пока не прозвенел будильник. Школа была последней вещью, с которой я хотел бы иметь дело.

Знаете, в чем проблема старшей школы? Ее слишком много. Все, что мне было нужно, могло бы уместиться в пару часов в день. Учеба нравилась бы мне куда больше, если б я мог посвящать ей несколько часов в день и изучать те предметы, которые мне действительно необходимы. Два часа. Столько времени это могло занимать.

Не было никакой необходимости для перерывов на ланч и кафетерии, которые были лишь местом общественной неловкости и возможностью для таких людей, как Ханна, развивать и выставлять напоказ усердно заработанный социальный статус.

Я только потянулся за яблоком, которое лежало на моем подносе, когда она взяла меня за руку и положила ее на свои плечи. Она разговаривала со своей лучше подругой Софи. Это что-то вроде кота в мешке. Отвернувшись от нее, я решил, что несъеденное яблоко лучше, чем разговор с ней о том, как это было важно — показывать в общественном месте уровень наших отношений. Внешне Ханна была мечтой любого парня. Идеально выпрямленные каштановые волосы, идеальные голубые глаза, идеальные ноги, идеальная кожа, идеальное тело черлидерши. Она могла быть идеальной девушкой, просто она не была таковой для меня.

Я осмотрел кафетерий, и мой взгляд упал на одиноко сидевшую за столом девушку в углу комнаты. Наши глаза встретились, и я улыбнулся.

Она покраснела и отвернулась.

Такова моя жизнь. Каждый либо возводил меня на пьедестал, либо боялся. Почему? Из-за моей девушки? Способности бросать мяч в металлическое кольцо? Над вторым я усердно работал. Над первым не очень

Одинокая девушка встала и направилась к выходу. Наблюдая за тем, как она уходила, мой взгляд остановился на фигуре по ту сторону окна, которая сидела под деревом. Я прищурился, пытаясь увидеть четче.