Куда ведет сердце
Шрифт:
Блеск устремленных на сына глаз лучше всяких слов объяснял, что это за «нечто».
Оглядев присутствующих, он вновь обратил взгляд на Барнаби и поднял брови:
– Э-э…
Барнаби отчетливо ощущал, что ситуация вышла из-под контроля.
– Ты, конечно, знаешь Стоукса.
Граф обменялся кивками с инспектором, с которым действительно был знаком.
– И позволь представить тебе мисс Пенелопу Эшфорд, – продолжал Барнаби.
Пенелопа поднялась, присела в реверансе, и граф поцеловал ей руку.
– Милорд, рада познакомиться с вами.
– Я
Граф, не торопясь выпустить ее руку, восторженно улыбнулся:
– Я знаком с вашим братом. Он часто о вас говорит.
Пенелопа ответила учтивой улыбкой. Сердце Барнаби упало. Отец знал. Непонятно откуда, но если знает он, значит, все известно и матери.
Ему стало немного легче дышать, только когда отец обернулся к Гризельде. Барнаби познакомил их и подвел графа к мальчикам, наскоро объяснив их присутствие:
– Храбрые парни!
Отец одобрительно кивнул и оглядел Смайта.
– Это и есть наш злодей?
– Скорее, его правая рука.
Спеша отвлечь внимание отца от Пенелопы, Барнаби протянул ему один из списков Алерта. Он уже хотел объяснить, в чем дело, когда Пенелопа коснулась его руки и показала на зевающих мальчиков:
– Может, Мостин отведет их на кухню, напоит молоком и покажет, где они могут переночевать? А завтра я увезу их в приют.
Мостин энергично закивал и, взяв парнишек за руки, повел с собой.
Граф мрачно вчитывался в густо исписанные листочки бумаги.
– Зачем тебе понадобились списки Камерона? Что все это значит?
В первую минуту Барнаби подумал, что ослышался.
– Списки Камерона?
– Я знаю, что это написал Камерон, – провозгласил отец, потрясая списком. – Пусть все написано печатными буквами, я всегда распознаю его стиль. Как секретарь Хантингдона, Камерон всегда расписывает наши повестки дня и ведет протоколы так же аккуратно и педантично, как составлены эти списки. Но что это такое? Все адреса мне известны… похоже, Хантингдон решил объехать наши дома с визитами.
Обменявшись потрясенными взглядами с инспектором, Барнаби переспросил:
– С визитами?!
– Тебе необходимо уделять больше внимания политике, – фыркнул граф. – Хантингдон – человек крайне совестливый и регулярно посещает своих сторонников по партии. Наш Хантингдон очень предан своему делу.
– И Камерон ездит с ним? – уточнил Стоукс.
– Не каждый раз, но довольно часто, – пожал плечами граф. – Если необходимо обсудить какую-то проблему, Камерон обязательно делает заметки.
Стоукс поймал взгляд Барнаби:
– Ты понял? Все украденные вещи находились либо в библиотеках, либо в кабинетах.
Барнаби кивнул.
– О чем это вы?! – потерял терпение граф. Барнаби вручил ему остальные списки.
– Эти вещи главный злодей поручил Смайту украсть из наших домов.
Граф принялся изучать списки и, очевидно, сразу обо всем догадался, особенно когда дошел до серебряной статуэтки, похищенной из его собственного дома.
– Статуэтка двоюродной бабки твоей матери?
– Вместе со всем остальным, – кивнул Барнаби. Куда
– И ему это удалось?!
– Он забрал все, если не считать той картины, что числится последней. Но у него еще не было времени продать похищенное. А теперь благодаря тебе и Смайту мы знаем, кто он.
Граф раздвинул губы в хищной ухмылке:
– Превосходно.
И тут Пенелопа задала самый важный вопрос:
– Где живет этот Камерон?
– В Хантингдон-Хаусе, – с готовностью ответил граф.
Граф заверил их, что лорд Хантингдон еще не спит и готов принять их, несмотря на то что было уже около двух часов ночи. Поэтому вся компания немедленно отправилась в Хантингдон-Хаус, который, к счастью, был расположен поблизости, на Дувр-стрит.
Стоукс окликнул двух констеблей, патрулирующих Сент-Джеймсский парк, и поручил им приглядывать за Смайтом, которого по настоянию лорда Котелстона они тоже захватили с собой. Так что через двери Хантингдон-Хауса прошествовала целая процессия. Но дворецкий его милости не растерялся и прекрасно справился с ситуацией. Предоставив графу, старому знакомому лорда Хантингдона, и мистеру Адэру самим пройти в кабинет хозяина, дворецкий с поклоном проводил Пенелопу, Гризельду и Стоукса в гостиную, после чего усадил мальчиков, Мостина, констеблей и Смайта в коридоре, отходившем от холла, но уже через пять минут вернулся и увел всех в кабинет.
Хантингдон, высокий грузный джентльмен, славившийся умом и проницательностью, молча выслушал Барнаби и Стоукса, ничего не отвечая на выдвинутые ими обвинения против джентльмена, называющего себя мистером Алертом, но на деле оказавшегося личным секретарем его милости – Дугласом Камероном.
Услышав, что Смайт и мальчики могут узнать Алерта, Хантингдон внимательно рассмотрел всех троих, прежде чем кивнуть:
– Интересно! Ваша история не слишком правдоподобна, но списки кажутся мне неопровержимой уликой. Это его рука, и он действительно часто посещал ограбленные дома. Что же, не вижу причин покрывать Камерона. Если по какому-то капризу судьбы он окажется невиновным, ничего дурного ему не сделают.
– Благодарю вас, милорд, – кивнул Барнаби.
– Однако… – Хантингдон поднял палец. – Мы все сделаем по правилам.
Следующие несколько минут его милость отдавал распоряжения собравшимся, указывая, где стоять и что делать.
Двери в торцовых стенах длинного помещения вели в соседние комнаты. Перед каждой из дверей стояла большая восточная ширма. Хантингдон велел констеблям и Смайту встать за одной ширмой, а Пенелопе, Гризельде и мальчикам – за второй.
– Выведете детей только по моему приказу. Дворецкий Адэра встанет у основной двери, и когда я подам сигнал, он выйдет в холл, вернется кружным путем и скажет мальчикам, что можно входить. Я хочу, чтобы они только слышали нас, но не видели. Я полагаюсь на вас, мисс Эшфорд. Вы должны точно сказать, узнали ли мальчики в Камероне того человека, который давал указания Смайту. По моему сигналу вы появитесь в комнате и скажете мне правду.