Куда ведет соблазн

Бэссо Адриенна

Фиона побледнела. Ей было прекрасно известно, какой опасности она подвергает свое тело и душу, но выбора у нее не было.

– Я не могу допустить, чтобы семя графа укоренилось в моем лоне. Это стало бы бедствием.

– Отец Нил говорит, что ребенок – благословение Божье.

– Младенец – это и вправду чудо, – согласилась Фиона. – И все же, если ты не забыла, у меня уже есть сын, и он нуждается в моей защите. Что будет со Спенсером, если я забеременею?

– Вы думаете, граф вас бросит?

– Я не

уверена. Он явно вздохнул с облегчением, допустив, что я бесплодна.

– Но вы не бесплодны! – воскликнула Элис. – С чего это граф так подумал?

– Я была замужем десять лет, и у меня не было собственных детей. Предположение графа вполне логично.

Элис покраснела и опустила глаза. Она была горничной Фионы все десять лет ее замужества и хорошо знала, как редко барон делил постель со своей супругой.

– Почему вы не попросите Господа направлять вас?

Фиона покачала головой:

– Я не могу оставить Спенсера на произвол судьбы. Риск слишком велик. Для всех нас, но особенно для некоторых невинных младенцев. Эван Гилрой своей жизнью показывает, как нелегка доля незаконнорожденного человека.

Осторожно сняв с огня котелок, Фиона поставила его на пол под окном. Элис заглянула внутрь и была удивлена, как мало в нем оказалось зелья, но Фиона знала, что этого будет достаточно.

Перелив несколько чайных ложек отвара в чашку, она подула на него, чтобы немного остудить, и все под неодобрительным взглядом Элис.

Потом, неожиданно почувствовав укол сожаления, Фиона поднесла чашку к губам и залпом выпила содержимое.

После вечерней трапезы Гэвин остался в большом зале. Его внимание привлекла группа женщин, собравшихся у камина. Среди них была и Фиона с клубком шерсти в руках. Если быть точным, она сидела не рядом со всеми, а немного поодаль. Явный изгой. Рядом с ней была ее горничная, и если бы не она, Фиона казалась бы полностью изолированной.

Закинув руки за голову, Гэвин выпрямил ноги и потянулся. В этот момент он увидел, что рядом с Фионой сидел лохматый пес.

Он лежал у ее ног и наверняка крепко спал, хотя явно считал себя защитником Фионы.

– Мне надо поговорить с вами на деликатную тему, милорд. Это касается леди Фионы, – к Гэвину подошел Хэмиш.

Гэвин взглянул на дворецкого. После тяжелого дня он был не в настроении выслушивать жалобы, но долг лэрда прежде всего.

– Да?

Хэмиш откашлялся:

– Нашим женщинам она не нравится.

Гэвин повернул голову, чтобы удостовериться, что их никто не слышит, и сказал:

– Это не имеет значения. Важно то, что леди Фиона нравится мне.

– Простите меня, милорд. Конечно же, ваши желания – это все, что имеет значение.

Гэвин махнул рукой, отсылая дворецкого. Хэмиш повернулся, но остановился в нерешительности.

– Говори, – приказал

Гэвин. – Тебе явно надо что-то сказать, чего скорее всего я не хочу знать. Но ты считаешь, что я должен это услышать.

– Женщины замка жалуются, что леди Фиона вмешивается в распорядок дня. Она настаивает на том, чтобы помогать в домашних делах, и это вызывает у всех возмущение.

– С каких это пор работать – это преступление? Мне кажется, служанки должны быть благодарны за помощь или хотя бы оценили усилия леди Фионы.

Хэмиш тяжело вздохнул:

– Это же женщины, милорд.

– Полагаю, ты хочешь, чтобы я поговорил об этом с леди Фионой?

– Если вы считаете, что так будет лучше, – смиренно ответил дворецкий.

Гэвин побарабанил пальцами по столу. Ох уж эти бабы! Могут создать проблему на пустом месте.

– Скажи всем – если они предпочитают, чтобы я попросил леди Фиону перестать трудиться вместе, она по моему приказу будет вести себя как избалованная благородная леди, которой придется прислуживать.

Лицо Хэмиша расплылось в улыбке.

– Хорошо, милорд. Мне доставит огромное удовольствие передать служанкам ваши указания.

Фиона ожидала, что у нее начнутся судороги и головные боли, которые обычно сопровождают месячные, но она к полному упадку сил не была готова. Она надеялась отвлечься на какое-нибудь занятие, но у нее закрывались глаза, и она просто не видела нитку шерсти, которую сучила. Больше всего ей хотелось добраться до спальни и лечь в постель. Остаться одной и страдать в тишине, ни о чем не думая. Но никто не мог покинуть зал без разрешения графа, а просить его у Фионы настроения не было.

– Может, пойдем, миледи? – услышала она голос Гэвина. Она даже не слышала, как он подошел. Обрадовавшись, что может уйти, Фиона встала, и Гэвин взял ее за руку.

К тому моменту, когда они поднялись наверх, Фиона почувствовала, что ноги стали ватными и она упадет, если сделает еще один шаг. Она быстро пожелала Гэвину доброй ночи и уже взялась за ручку двери в свои покои, когда ее остановил его голос:

– Куда это ты собралась?

– Спать, – устало пробормотала Фиона, оборачиваясь. Судя по недовольному голосу, можно было себе представить, какое хмурое у Гэвина лицо. – Я совершенно без сил.

– Почему ты идешь к себе?

Закрыв глаза, Фиона прислонилась к двери.

– Я не могу… то есть, я хочу сказать, мне сегодня надо остаться одной. И завтра, и послезавтра, – добавила она.

– Фиона, что случилось?

«О Боже! Ты что, дурачок?» Ведь уже был женат, так что обязан все знать. Фиона повернулась и посмотрела Гэвину в глаза, надеясь, что до него дойдет. Или по крайней мере поймет намек и оставит ее в покое. Но Гэвин по-прежнему смотрел на любовницу с недоумением.