Куда жить
Шрифт:
Еще недельку-другую — а там и месяц…
Я начал жить по новому календарю, делая ежедневно зарубки, как Робинзон: без курева — столько-то дней…
Жутко тяжело было месяца три, беспрерывно сосал что-то мятное, грыз орешки…
Потом полегче — еще на три месяца. Потом еще легче, уже заметнее… Главное: я сознательно пошел на страдание — и уже хорошо знал, зачем: чтобы жить.
Уже много лет я свободен для жизни, здоров и имею один лишний маленький повод себя уважать.
"Никогда не говори никогд…"
…Легко и приятно жить с чистым дыханием, с чистыми легкими, с обновленными сосудами и с укрощенной кишкой. Но прошу обратить внимание: я не говорю, что
Зачем водить себя за нос?..
Я отдаю себе полный отчет в том, что бессознательное влечение к никотину во мне остается (нет-нет да и снится, что снова курю — с ужасом самоубийцы, с гибельным наслаждением…). Знаю, что я свободен от этого влечения лишь до первой сигареты, кайф от которой мою свободу погасит, сомнет и затопчет в пепельнице. После этого я снова превращу свои легкие и все тело в пепельницу, задушу дымом душу… Зачем мне это?..
Я больше не даю себе обещаний.
Я говорю: курение мое было огромной ошибкой, очень дорогостоящей, но, слава Богу, я успеваю исправить ее.
Я сейчас ее исправляю, — мне хорошо жить без курева — во мне чисто, и я этой чистотой наслаждаюсь.
Сейчас я свободен от курения. Я свободен, и я здоров.
Свобода — мое живое переживание, моя радость.
Но обещания и далее быть свободным я себе не даю, потому что это уже будет не свобода, а обязаловка — воздерживаюсь от самообещаний, каких бы то ни было. Потому что уже знаю, много раз испытал, как легко от таких обещаний самоосвободиться. Как легко, как трагически легко дать себе еще одно обещание…
Самообещание, как и любое обещание — кому угодно, чего угодно — уже не свобода, а связанность. Уже долг, уже рабство, уже искушение… Я знаю, что я свободен, и я это чувствую. Мне нравится бестабачная чистота моих легких, мне нравится бестабачная чистота моего тела, мне нравится бестабачность моей души.
Во мне остается моя наркоманская натура, а вместе с ней и пристрастие к табаку — но я свободен от этого пристрастия — и я радуюсь, мне хорошо.
«Страдать пятьдесят секунд я могу!»
Вот какое письмо-подарок как раз ко дню моего рождения получил я от читателя, когда не освободился еще…
В.Л., приношу вам свою благодарность за «Разговор в письмах».. Хочу поделиться с вами своим опытом на тему «Как бросить курить». В связи с болезнью я решил бросить курить, а до этого курил уже лет 25.
Уже через несколько минут после того, как я затушил и выкинул последний окурок, я почувствовал новый сильнейший позыв на ние… Be знаю почему, но я посмотрел на часы, решил просто проверить, долго ли буду так мучиться. Оказалось, что вовсе не долго, секунд 40–50, после чего позыв ослаб настолько, что я смог продолжать работу (конструировать).
Вскоре позыв возобновился, но он был таким же по силе и продолжительности, как и первый. Первые дни позывы следовали часто, потом стали все реже и реже, а к концу года появлялись всего лишь раз в день.
К концу третьего года позывы курить все еще появлялись у меня — но лишь раз в два-три месяца. Сила и длительность позывов остались неизменными…
Сейчас я здоров и работоспособен, изрядно даже помолодел…
Спасло меня то, что я сразу понял: страдать 40–50 секунд я смогу! — надо только держаться, терпеть, а дальше враг сам не выдерживает, отступает!..
Это и дало мне силы покончить с курением раз навсегда. И я, кажется, сделал попутно некоторое открытие: нервная система человека не выдерживает напряжения, вызываемого позывом курить, более 50 секунд, устает и дает организму передышку. Этим и нужно пользоваться для победы! Может быть, вы во имя науки пойдете на жертвы и на себе проверите мои наблюдения, а потом поможете многим курильщикам стать здоровыми к крепкими. Это было бы здорово!..
Я
Во-первых, от стыда: я еще тогда зверски дымил, являя собой образчик сапожника без сапог.
Во-вторых, не захотелось расстраивать и придавливать сомнениями, сбивать с точки зрения, которая уже ему помогла. Истина, которую Н. понял и применил с победой, состоит из трех общих положений:
— за освобождение от любой зависимости человек расплачивается страданием, этого не избежать, и тот, кто хочет освободиться, должен идти на страдание с открытым забралом
— страдание не может быть бесконечным, не бывает пожизненным — и поэтому есть смысл в терпении, есть основа в вере
— страдание вознаграждается своим убыванием и возможностью появления новых радостей.
Да, все так… Но я мог и резонно возразить Н., что в конкретном плане он мыслит несколько упрощенно и кое-чего не знает; что большинство курильщиков, даже если захотят, не смогут воспользоваться его способом; что далеко не каждый вытерпит напряжение; не каждый решится на самопроверку…
Что вовсе нет одинаковости в быстроте затухания этого самого позыва, то есть ломки, она же абстинентное состояние, этой муки лишения и тоски отвыкания со всем ее разливным букетом…
Мой, например, позыв длился обычно не 40–50 секунд, как у Н., а 40–50 часов, без передышек, без перерывов на обед — грыз, как жестокий зверь, делал зверем меня самого… Если не добивался своего, грыз дальше и глубже, догрызался до боли, до подлости, до депрессии. Иметь чересчур выносливую нервную систему нехорошо…
Дело тут, ясно же, не в выносливости, а в степени зависимости: в глубине сцепки, в плотности связи — употребим уже строгую терминологию — Агента Зависимости с твоим существом, с нутром.
Я в одиночестве не пью,но жанр запоя признаю.Вчера в нетопленой избепозволил выпить я себе.Я опьянялся как умел,но не пьянел, а лишь немел.По жилам тек не алкоголь,а чья-то кровь и чья-то боль,и кто-то требовал: «Налей!»(Спроси любого алкаша:чем беспробудней пьешь, тем злейтрезвеет сонная душа).Я пил за верность Тишине,моей единственной жене,за сотворение травы,за то, что есть на свете львыи вечно жив Хозяин Звезд,за воздух и за этот тост,за шум цветов и злобу дня,за смех и праздник без меня…Я снова жив, и я спасен.И остается лишь одно:забыть себя как страшный сони всплыть, ударившись о дно…из застольных бесед с корреспондентом Георгием Дариным
ВЛ — С алкоголизмом приходит ко мне примерно каждый шестой. Чаще не сами, а близкие. Просят вытащить: человек явно злоупотребляет или уже погибает, а за помощью обращаться не хочет — или, как обычно бывает, то хочет, то нет, двойствен и непоследователен, от сознания своего положения защищается, от решений уходит…
За плечами многих и многих таких — опыт безуспешных или только временно успешных попыток избавления от пристрастия, опыт недоверия к помощи и — самое страшное — опыт недоверия себе, в котором так тяжело признаться и близким, и доктору, и себе же…