Кудесник
Шрифт:
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
— Полагаю, что вам следует постараться сотрудничать со мной, Инглиш, — произнес нацист с угрожающей ухмылкой. — Иначе все может стать… малоприятным.
Иэн едва сдерживался, чтобы могучим ударом не врезать кулаком прямо по центру ухмыляющейся рожи. “Это всего лишь проекция!” — уговаривал он себя. Но независимо от того, был ли этот образ виртуальным, смириться с тем, что над тобой издевается самоуверенный хам, было весьма трудно.
— А я и стараюсь сотрудничать, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я стараюсь сотрудничать уже целых десять минут с
И вновь Иэн осмотрелся, куда он попал. Свет от бронзовой настольной лампы был до того слаб, что, сидя за столом, Иэн мог разглядеть мерцание уличных фонарей в промежутках между неплотно прилегающими друг к другу планками жалюзи на зарешеченном окне. Было темно, невыносимо душно и жарко, и весь антураж напоминал ему облик тюремной камеры. Синклер догадывался, что сходство преднамеренное.
— Скажите же, наконец, что вам хочется узнать, и выпустите меня отсюда. Мне некогда терять время.
В хитроватый взгляд нациста закралось подозрение, и глаза его сощурились.
— И куда же вы спешите? У вас намечена встреча? Не собираетесь ли вы, к примеру, купить некие письма?
— Письма? Какое мне дело до чьей-то паршивой переписки?
Офицер СС подался вперед и вперил в Синклера монокль.
— Не шутите со мной. Все в Касабланке хотят заполучить эти письма.
— А я вот не хочу! — выпалил Иэн, запуская пальцы в прическу. Раздражение его все возрастало. Эта имитация превращалась в кошмар. Он не мог позволить себе растрачивать драгоценные минуты, парируя замаскированные угрозы виртуального нациста. И все же, по крайней мере, на данный момент, у него не было выбора. Несмотря на враждебность офицера, существовал шанс, что он может хотя бы что-то знать об Эйнштейне. А даже если тот ничего не знает, существовал автоматический пистолет, невинно лежащий между ними на столе и находящийся как раз в пределах досягаемости наглых пальцев немца.
Иэн знал, что Сэди в состоянии быстро убрать его отсюда, но, увы, недостаточно быстро, чтобы избежать пули. Придется подождать, пока допрашивающий офицер не устанет или пока не убедится, что Иэн говорит правду. Но судя по угрожающему выражению лица собеседника, вряд ли тот в данный момент готов был подойти к любой из этих двух стадий допроса.
Иэн оттянул воротник элегантной вечерней шелковой сорочки, ослабив узел белого галстука-бабочки и расстегнув верхние пуговицы. Раздражение его становилось столь же трудно переносимым, как и духота. Он бросил взгляд на золотые часы, наблюдая за тем, как с тиканьем уносятся драгоценные минуты. “Во всей этой неразберихе хорошо одно: то, что Джиллиан не имеет к ней ни малейшего отношения и, по крайней мере, находится в безопасности…”
В комнату постучали.
Офицер схватился за оружие и дал знак солдату у дверей. Часовой кивнул, затем чуть приоткрыл дверь, чтобы поглядеть, кто там. И громко выругался, как только дверь широко распахнулась прямо перед лицом солдата.
— С дороги, паршивая обезьяна!
“Не может быть!”
Может! Джилл промаршировала в комнату, словно за ней следовала колонна союзных солдат. Она не обращала внимания ни на наличествующий в помещении арсенал, ни на нацистов, а проследовала прямо к Иэну.
— Ни
В данный момент для Синклера воображение Сэди не стоило и ломаного гроша. Иэн поднялся со стула, разрываемый между восхищением ее смелостью и страхом перед опасностью, порожденной этой самой смелостью. Взяв Джилл за локоть, он встал между нею и вооруженным офицером.
— Я же просил не идти за мной!
— Знаю. По ты же одновременно сказал, что мы должны держаться вместе. Это одно из основных правил поведения в симуляторе, не так ли?
— Но не тогда, когда дело касается нацистов! — Он подтянул ее поближе и перешел на слышный ею одной неодобрительный шепот: — Черт побери, Джилли, ты что, не в состоянии выполнить простейший приказ? Эти люди сошли с ума. Они все время говорят насчет этих писем…
— Писем о транзите? — уточнила она.
Нацистский офицер перевел на Джилл злорадный взгляд, до того обращенный на Иэна.
— Так вы знаете об этих письмах, фройляйн?
— А как же! Они у Боги. То есть, у Рика. — Джилл перевела взгляд на Иэна и прочла в его глазах явную озабоченность. — Не беспокойся. Этот фильм я видела тысячу раз. И знаю, у кого письма.
Офицер заговорил по-немецки быстро и безостановочно, обращаясь к своим подчиненным. Затем вновь обратился к Иэну:
— Мои люди говорят, что герр Рик выехал в аэропорт. Мы проследуем за ним и проверим истинность слов этой женщины. Если она сказала правду, то заранее извиняюсь за причиненные неудобства. Но если она лжет… — Он многозначительно умолк и вместе с подчиненными направился к двери. — Кстати, мои люди получили указания держать вас под наблюдением — само собой разумеется, для вашей же безопасности. Ведь столько неприятностей может случиться в таком опасном городе, как Касабланка!
— Готова поспорить, девять десятых этих неприятностей создает он сам, — пробормотала Джилл, в то время, как штурмовики выходили из комнаты. — Касабланка — место, на деле более опасное, чем на экране. И все-таки тут интересно и весело!
— Интересно и весело? — уставился Иэн на свою спутницу, борясь с желанием придушить ее тут же на месте. — Ты безрассудно нарушаешь мои прямые распоряжения и ставишь под угрозу успех нашей миссии, после чего заявляешь, что тебе интересно и весело?
Улыбка на лице Джилл тотчас увяла.
— Я боялась за тебя.
— Что ж, миз Полански, в ваши служебные обязанности это не входит, — резко проговорил он. Высвободив руку, он подошел к зеркалу и начал поправлять бабочку. — Вы потратили впустую драгоценные минуты, которые можно было использовать для поисков Эйнштейна.
— Да, а вас в течение этих драгоценных минут чуть не убили! — воскликнула она. — Тебе следовало бы поблагодарить меня, а не ругать! Почему ты сердишься?
“Действительно, почему?” — задал он вопрос собственному отражению. Он бесился с того самого момента, как Джилл вошла в комнату и очутилась под прицелом оружия штурмовиков. Но в глубине души он понимал, что в гораздо большей степени, чем она, виноват он сам. Руководил миссией он. И именно ему следовало позаботиться о безопасности Джилл. Но вместо этого он поставил ее в такие условия, где ее жизни угрожала непосредственная опасность.