Кухня

Курочкин Максим

Кримхильда. Это был тост?

Плотный. Если ты успокоилась, то да, это был тост.

Кримхильда. Я спокойна. Что ж, выпьем! (Бегает по кухне, чокается со всеми на славянский манер. Выпивает.) Я, быть может, оставлю тебя в живых.

Плотный. Ну, спасибо.

Кримхильда. Да, я, наверное, не первой свежести невеста. Но я, если ты знаешь, страдала. Но и не только страдала – еще и (чего ты точно не знаешь) думала над своими страданиями.

Плотный. Ой, не смеши меня.

Кримхильда.

Да, пусть это смешно звучит. Но я думала. И вот итог моих мыслей – надо жить честно.

Плотный. Смело. Долго думала?

Кримхильда. Девятнадцать лет.

Плотный. А что значит честно? Ты это понятие в глобальном смысле используешь, или как и все разумные люди?

Кримхильда. Делать надо то, что говоришь.

Плотный. Все понятно. А я уже испугался. Думаю – а вдруг сейчас эта бабища как воздвигнет некую формулу – сформулирует истину в мировом масштабе. Вот, думаю, посмеемся. Но, пронесло, слава Богу. Обошлось без открытий в сфере духа.

Кримхильда. Может быть я глупая, но вы живете сейчас по плану, который начертила моя глупость.

Плотный. Большие мои сомнения. Жизнь, Надя, это ватман в жирных пятнах. Чертить на нем планы – занятие бессмысленное.

Кримхильда. Истина находится за пределами любых афоризмов.

Плотный. Может быть. Но вот то, что ты, Надька – дура, это хоть и афоризм, но истина.

Гюнтер. Полегче.

Плотный. Отцепись. (Кримхильде.) Жить честно, это не значит делать то, что говоришь. Жить честно – это делать то! То! Подумай над этим – вот занятие тебе еще на 19 лет.

Кримхильда. Я дарю тебе жизнь.

Плотный. Пошла ты в жопу.

Гюнтер хватает Плотного за грудки.

Гюнтер. Ну, адвокат, ты договорился.

Плотный. И, что дальше?

Гюнтер не отвечает. Плотный начинает хохотать – заливается от смеха. Гюнтер отпускает Плотного.

Плотный. «Адвокат, ты договорился!» Нет – «Ну, адвокат, ты договорился!» «Ну!» Большое дело – «Ну!» (Новый приступ смеха.) И стоит. И глазками – пш!.. пш! (Успокаивается.) И этот человек воображает себя убийцей. Все… т-сс. (И действительно замолкает.)

Татьяна Рудольфовна. А я могу сказать тост?

Повар Х.Ц. И я тоже хотел.

Медянкина. После меня будешь. Я раньше… подумала.

Повар Х.Ц. Да пожалуйста.

Татьяна Рудольфовна. Я тут молчу в основном. Роль у меня такая – молчаливая. Подразумевается, что я тут тихонько, про себя, переживаю, понимаю что-то такое – свое… Спорю, не соглашаюсь, бунтую… Но – молча. Молча. Роль такая… Ну хорошо, я не против. Я могу помолчать. Но тогда скажите за меня. Скажите за меня то, о чем я молчу. Кримхильда! Мы когда-то были с тобой подруги. Я была стервой, ты была ангелом… Ты не была ангелом, подруга. И Зигфрид твой тоже не был ангелом. Вот, кто был ангелом. (Показывает на

Гюнтера.) Я тут самый никто – я законная жена. Меня не слышно, меня не видно, я никому не интересна. Любил ли он меня – не знаю. Вряд ли. Но подумайте – если он сделал то, что он сделал (а он друга убил) ради меня, серой мышки, то что тогда он способен сделать ради вас – павлинов.

Сидят, молчат.

Повар Х.Ц. У меня мотороллер.

Кримхильда. Поздравляю.

Повар Х.Ц. Почти новый.

Кримхильда (рассеянно). Да, да, поздравляю.

Повар Х.Ц. Я еще на нем не ездил. Завтра я должен забирать его из ремонта.

Кримхильда (с сожалением). Завтра? (Качает головой.)

Повар Х.Ц (умоляюще). Завтра. (Волнуется.) А можно, я его все-таки заберу, прокачусь быстренько – один разок. И вернусь. (Плачет.)

Кримхильда не отвечает.

Медянкина. Дай все-таки и я за тебя, подружка, выпью. Я-то думала, что ты просто несчастная тетка… А ты, оказывается, злобная несчастная тетка. (Кричит.) Что ты сделала с моей сестрой?

Кримхильда. С какой сестрой? С той сестрой, которая в десять раз чище тебя сердцем и в сто раз – превосходит красотой? С той, которую ты называла бледной поганкой, когда она умоляла не отбирать у нее единственного жениха? С той сестрой, которой ты испортила жизнь?

Медянкина. Все неправда.

Кримхильда. Все правда.

Медянкина младшая. На его щите – две испанские розы. Одна роза – с бледным острым шипом, другая – окована железной сеткой. И я отдала ему свой веночек. Что в этом плохого?

Медянкина. Плохо то, что он не помнит даже, как тебя зовут.

Медянкина младшая. Так и я же не могу вспомнить, сколько лилий было в верхнем левом поле его герба. Две или три? Четыре?

Медянкина. Не сходи с ума. Какие лилии? Этот гад вытирал об тебя ноги.

Медянкина младшая. Да, этот рыцарь целовал мне ноги.

Медянкина. Люсенька, очнись. У нас с тобой все будет хорошо. Мы купим новый чайник, я дам тебе поносить сиреневые босоножки. А хочешь, я на целый месяц уеду к маме в деревню? Ты поживешь одна. Ну, не месяц, но недельки на две уеду точно. Хочешь?

Кримхильда. Я возьму тебя с собой в столицу гуннов. Тебе будут прислуживать двести прекрасных девиц. Твой наряд будет стоить целого королевства. По утрам тебя будут будить звуки волынок и крумхорнов. А если ты разлюбишь германскую музыку, я найму искусных гуннских барабанщиков. Киевские ювелиры изготовят тебе 10 золотых колец. Угро-финские племена пришлют тебе в подарок бобров и лисиц. Ты будешь плевать в золотые чашки, ни один клоп не упадет на тебя с потолка, потому, что я прикажу устроить над твоей постелью шелковый балдахин. Лучшие рыцари и благородные короли покоренных земель отдадут последние стоны своих сердец.