Кухня
Шрифт:
Но я уже так давно бреюсь, Кримхильда, что разучился ждать яблок от березы. Я прекрасно знаю, что именно ты у меня спросила. Я даже знаю, что ты мне ответишь, когда я скажу: «Я не могу вернуть мужа, которого отняло у тебя небо». Ты ответишь: «Если ты не можешь…»
Кримхильда. Если ты не можешь вернуть мне мужа, отнятого тобою, дай мне хотя бы голову его убийцы.
Гюнтер. И ты знаешь, как я отвечу на это.
Кримхильда. Ты ответишь – «нет!»
Гюнтер.
Кримхильда. Что же делать беспомощной вдове?
Гюнтер приближается вплотную к женщине.
Гюнтер. Кримхильда, ты мне, как сестра. Разве ты допускаешь, что твой брат не подумал о тебе? Я добуду тебе нового мужа – лучше прежнего.
Кримхильда.
Разве есть светильник светлее солнца?
Разве сокол не Цезарь царящих в небе?
Разве есть река полноводней Рейна?
Кто заменит Кримхильде любимого мужа?
Гюнтер. И Рейн наш, признаемся честно, не самая большая кружка, и Солнце наше – фонарь на отшибе… Будет тебе, сестра, муж могущественнее Зигфрида.
Кримхильда.
Сквозь слезы я готова улыбнуться
Тому, как сам ты веришь в свой обман.
Ты так похож на крошку-побирушку,
Нашедшего оброненный медяк
И мнящего, что равным Соломону
Он сделался отныне…
Пить вино богов,
Красавиц табуны пасти лениво,
Дрожать от пресыщенья всех желаний
И Зевсу по носу давать щелчки
Уже готов бедняк скоробогатый.
Но вся цена его мечтам – медяк.
Гюнтер.
Есть имя, что дороже медяка,
Всех медяков…
И стаи Соломонов!
Есть имя – божий бич!
В зал начинают залетать горящие стрелы. Сперва редкие, вскоре они начинают падать сплошным потоком.
Когда услышат горы-великанши,
Кто может стать твоим вторым супругом,
То ревности охватит их пожар
И снеговые волосы красавиц
Растопятся в завистливом огне,
И шумным всесметающим потоком
В долины сладких пастбищ упадут.
Такое имя – молния земли,
Что в небеса смущенные стремится
И сеет в душах там живущих страх…
А имя это грозное – Аттила!
Кримхильда.
Зачем, безумная, я слушать стала?
Большое имя! Жирный старый хряк!
Коварный гунн – властитель стран восточных!
Он смог бы, как никто,
Помочь Кримхильде
За дорогого мужа отомстить.
Гюнтеру.
Прочь,
Пока Кримхильда думает, Гюнтер приближается к Ленивцу.
Гюнтер. Я пообещал ей Аттилу в мужья – я не могу отступаться от своего слова. Проси, что хочешь – деньги, славу, луну с неба – все будет. Сыграй Аттилу.
Ленивец. Я не могу играть Аттилу.
Гюнтер. Ты же уже согласился?
Ленивец. Я согласился жениться на ней, а изображать Аттилу я не стану.
Гюнтер. У тебя получится. Дурочка всему поверит.
Ленивец. Я не могу играть Аттилу.
Гюнтер. Да почему же?
Ленивец. Потому, что я и есть Аттила.
Возвращаются испуганные люди кухни. Несут Медянкину младшую.
Кримхильда. Что с ней?
Медянкина младшая (бредит).
Что с вами, нибелунги?
Ваш замок съеден полчищами крыс,
Ваш голос естества червями сточен,
На головах у вас стоит урод
И ваши брови гнева, как пшеницу,
Серпом алмазным режет.
Что с вами, нибелунги?
Где нерасчетливая ярость оскорбленных?
Где крики ваших ран?
Где смелые глаза?
Кто выбрал грызуна в цари природы?
Кримхильда.
Нет горя, если счастье позабыто.
Убит герой – что о герое плакать?
Убит давно, не нами и не здесь,
А жить ведь надо.
Медянкина младшая.
Жить надо, надо жить -
Жевать, жениться, опять жевать…
И ты звалась Кримхильдой?
Лишь час тому, в своем наряде бедном,
Росла ты, как редчайший черный жемчуг,
Укрытая от бурь и искушений
Обманчивою внешностью моллюска.
И все сословия страны подводной -
От бледного полуживого краба
До исполина хищного – кита…
Акулы, змеи, бронзовые скаты,
Жестокие уроды черепахи -
Все правили тобою, королева!
Всем ты была безмолвною рабой.
И зримый жребий был печален твой…
Но черная звезда в тебе горела!
И свет ее беспомощных лучей,
Невидимый для тварей хладнокровных,
Слепил глаза Надмирному Судье.
Тому, кто знает, что ни горы мяса,
Ни лес костей, ни ворвани моря,
(Которые у нас китом зовутся)