Кухтик, или История одной аномалии
Шрифт:
– Куда палят, суки?!
– заорал чей-то истошный голос.
– Взвод!.. Где первый взвод, мать твою?!
Вокруг помойки все смешалось - рваные цепочки солдат, разрывы снарядов, зигзагами ездившие в дыму бронетранспортеры, грузовик, вылетевший из рощи и тут же застрявший в глубокой яме.
– Прицел!..
– услышал Кухтик.
– Да разверни ты их на хрен, дубина!.. Разверни, говорю!!
– Огонь!!!
– Какой огонь?! Куда?! Свои там!
Танки, стоявшие невдалеке, начали медленно разворачивать стволы. Из-за кустов, весь в грязи, с перекошенным лицом,
– Кухтик?
– Я здесь, - пискнул Кухтик.
Старшина схватил его за руку и потащил в сторону.
– Беги отсюда, сынок! Беги, тебе говорят!
Кухтик стоял, растерянно крутя головой.
– А вы?
– ляпнул он старшине.
– Ты что, сдурел? Не видишь, что делается?!
Халява обхватил руками голову и качался, повторяя как заведенный:
– Козлы, козлы!.. Что делается!.. Козлы!..
– Они что, по дому стрелять будут?
– испугался Кухтик.
– По какому ещё дому?!
– заорал старшина.
– Беги отсюда, тебе сказано! Ну!!
– Это мой дом, - тихо ответил Кухтик.
– Где?!
– Вон там.
Лицо Халявы посерело. Он сорвал с головы фуражку и побежал к танкам.
Дальше случилось то, что показалось Кухтику дурным сном.
Пять танков задрали вверх стволы. Из стволов вырвались снопы пламени.
А затем...
Затем все пространство вокруг озарилось каким-то ярким зеленым светом.
Из пушки каждого танка... медленно-медленно... выползли заостренные болванки снарядов. Отбрасывая блики зеленого света, снаряды поплыли в воздухе, направляясь к помойке. Они двигались плавно, как в прозрачной воде, чуть заметно вращаясь на фоне белых пушистых облаков.
Прошла минута, потом еще...
Снаряды неторопливо скользили по воздуху, сопровождаемые тягучим, урчащим звуком. Это был не гул и не рев. Казалось, большой невидимый зверь протяжно воет на одной ноте.
Солдаты, попадавшие до того на землю, поднялись и, запрокинув головы, смотрели в небо.
– Ма-а-ать!!
– раздалось из ближайших кустов.
Прошло ещё не меньше минуты. Доплыв до помойки, все пять снарядов неожиданно стали разворачиваться, описали дугу, сверкнули яркими точками и двинулись назад.
– Отступа-а-ать!!
– закричал кто-то из рощи.
Зеленые и пятнистые солдаты побежали к машинам. Несколько человек тащили носилки с лежавшими на них ранеными или убитыми. Танки взвыли моторами и, ломая деревья, попятились. Солдаты стали забираться в кузова машин. Оттуда на землю падали снарядные ящики, мотки проволоки и вещевые мешки. Крытые брезентом грузовики, надсадно ревя и обдирая ветки, скрывались в глубине рощи. Вслед за ними ползли бронетранспортеры.
Кухтик стоял, не в силах пошевелиться. Совсем рядом с ним прогрохотал транспортер. Он увидел, как Халява остервенело машет двумя руками, высунувшись из люка.
– Бе-е-еги!!
– донеслось до него.
– Бе-е-еги!!
Кухтик опомнился, сорвался с места и со всех ног пустился наутек...
* * *
– Забегали демократишки, засуетились, - бросил на ходу Толстолобик, меряя коридор большими шагам. Едва поспевающий за ним соратник
Триумф Толстолобика приближался. Грядущие выборы сулили ему удачу. К возглавляемой им партии стремились примкнуть все новые группы и группки противников Елкиного курса. И хотя были они невелики, из людишек состояли не шибко надежных - по большей части, честно говоря, горлопанов, но зато количество их росло день ото дня. Поскольку каждый примкнувший первым делом норовил обговорить для себя право на кресло в Мыслище, а кресел этих явно на всех не хватало, Толстолобик решил создать блок под собственным руководством. Дисциплина в блоке была жесткой - под стать дисциплине в его собственной партии, где все решалось исключительно сверху. Таким образом, вопрос о том, кому и сколько мест достанется, решали руководители. Главным же руководителем был, естественно, он.
Примкнувшая мелюзга поутихла. Организация получила название "БББ", что означало "Блок Бесконечного Благоденствия". Число её сторонников по мере приближения выборов увеличивалось. Жители старались вступить в новый блок, поскольку очень хотели благоденствия, которого никогда не видели. Бывшие начальники - поскольку раньше всегда его имели и желали обрести снова. Движение недовольных Большой Елкой и его либерзацией ширилось.
– Что у нас там в массах?
– строго спросил Толстолобик семенящего рядом соратника.
– Энтузиазьм растет, - откликнулся тот.
– А что у них там в верхах?
– Рейтинг падает, - доложил соратник.
– Это хорошо, - задумчиво сказал Толстолобик.
– Низы не хотят, а верхи не могут. Все по науке.
– Бессмертное учение ширится во всю ширь!
– Соратник забежал чуть вперед и глянул на него снизу вверх.
– Под мудрым руководством руководящей силы.
Толстолобик удовлетворенно хмыкнул.
– Материалы к пленуму готовы?
– спросил он.
– Так точно!
– ответил соратник и снова скрылся за спиной.
– Головокружения от успехов не наблюдается?
– Никак нет!
– А уклонизма и оппортунизма?
– Упаси Боже!
– Бог есть субстанция материальная, - изрек Толстолобик.
– В данный момент частично допустимая как элемент совокупляемости народа с партией во благо Отечества.
Он хотел было осенить себя крестным знамением, но решил, что это излишне. Никто, кроме холуя соратника, его не видел.
– Доклад прочтете?
– спросил соратник.
– После, - отмахнулся Толстолобик.
– Мне на митинг сегодня. С людями общаться. Надо речь подготовить.
– В трудах весь. В трудах!
– залебезил сзади соратник.
– Прямо как Автор Идеи!
Толстолобика стало подташнивать. Он устремил взгляд вверх, дошел до массивных дверей кабинета и остановился. Соратничек подскочил к нему, согнулся в поясе, схватился зубами за бронзовую ручку и, пятясь, открыл дверь.
– Тут останься!
– бросил ему Толстолобик.
– Партия будет думать.
Он вошел, увидев краем глаза, как холуй выпустил ручку из зубов и вытянулся по стойке смирно. Тяжелая дверь захлопнулась.