Кукла из подпольного театра

Ноэль Вера

Девушка пожала плечами, мол, как скажите, и продолжила свой рассказ ровным бесстрастным голосом:

– Я прыгнула вниз, в эту голову – и оказалась в невесомости. Миллион картинок проносился передо мной, их было так много, что я практически ничего не запомнила. У меня создалось впечатление, что меня судили, но поняли: я не виновна. Я вздохнула и выдохнула воздух… в утробном крике младенца. Высоко надо мной был деревянный потолок – балки. Сбоку располагалось замысловатое большое окно в виде розы, вместо стекол – витражи.

– Готический стиль, – со знанием дела кивнул

головой Павел. Перехватив сердитый взгляд профессора, он пояснил: – Я архитектор.

– Продолжайте, Арина, – сказал профессор.

– По-моему, это был старинный замок. Меня пеленали акушерки. Они перешептывались: «Эх, бедняжка, знала бы, чего ее мать лишила своей безрассудной любовью. Ладно, хоть поженились с этим злосчастным художником, а то быть бедной крошке незаконнорожденной».

Девушка разволновалась и замолчала.

– Выпейте водички, – предложил ей Иван Михайлович.

Арина благодарно кивнула, взяла стакан с водой и жадно выпила.

– А потом был другой сон. Мне пять лет, я в той же комнате. Ко мне заходит строгая пожилая женщина, в корсетном черном платье с длинной юбкой, говорит: «Твоя мать, да упокоить Бог ее душу, соединилась на небе с твоим отцом. Ты теперь круглая сирота, девочка. Собирайся, тебя согласилась взять на воспитание сестра покойной. Тебе очень повезло: она, вдова, богата и бездетна». Женщина мне вручила мешок, по-моему, в нем было кольцо, она сказала что-то вроде того, что это все что оставила мне моя мать в наследство.

– Еще что-нибудь сказала? – спросил профессор.

– Много чего, но я не запомнила, – нахмурилась Арина. – Я плакала. Потом очнулась.

– По вашим ощущениям, какое это было время? – спросил Иван Михайлович.

– Начало девятнадцатого века, – уверенно ответила девушка.

– Какая страна?

– Польша.

– Значит, Россия.

– Да, точно, я помню, в начале девятнадцатого века Польша была частью России, – подтвердила Арина.

Профессор доверительно наклонился к Котровской, его лицо снова приняло детское, мягкое выражение:

– Голубушка, вы сказали, вам нужен научный подход. Для чего?

Девушка резко откинулась на спинку стула, перевела невидящий взгляд в окно, всем своим видом демонстрируя, что не будет это обсуждать.

Профессор встал из-за парты, нервно заходил взад-вперед по кабинету, рука привычно потянулась в карман – за сушкой.

– Понятно, объяснять не будет, мне нужно самому понять, что ей мешает, – бормотал он, – она из ОКеистов.

– Хоккеистов?! – удивленно повторил Павел.

– Не мешайте, – отмахнулся от него профессор. – У них всегда все отлично, – шептал он, – гордецы, рассчитывают только на себя, им сложно просить о помощи других. Стыдно признаться, что с чем-то не справились. Трудно пускают в свой круг. Как же с ними справиться? – Он радостно воскликнул: – Нужен тет-а-тет.

Иван Михайлович остановился напротив Павла, посмотрел на часы, благодушно заметил:

– Голубчик, пришло время выполнить ваше горячее желание и отпустить вас в буфет. Ступайте, ступайте, вы еще успеете что-нибудь перехватить.

Павел легко вскочил со стула и торопливо,

насколько это было возможно для столь большого человека, направился к выходу. Окрик профессора остановил его около выхода.

– Голубчик, только имейте в виду: ваше знание польского языка мне еще понадобится.

Павел безрадостно кивнул и закрыл за собой дверь. Иван Михайлович вернулся за парту.

Глава 3. Я помогу

Все внимание профессор сосредоточил на девушке, участливо предложил ей выпить еще водички. Она отрицательно покачала головой.

– Может быть, тогда сушечку, стеснительная вы наша?

– Нет.

– Ну, как хотите, а меня, знаете ли, успокаивает, – он наклонился к ней и внимательно посмотрел в глаза, его зрачки сузились, тихий голос проникал в самые дальние уголки мозга. – Я помогу вам, Арина, доверьтесь мне.

И как совсем недавно она беспрекословно выполняла все его приказы при погружении в гипноз, так и сейчас она расслабилась, расфокусировала зрение и начала свой рассказ:

– Вы правы, я пришла к вам неспроста. Лошади, все машины лошади, – неожиданно вскричала она, – табуны взбесившихся лошадей, мчащиеся на меня. Я не могу ходить по улицам. – Она перевела дух и спокойней продолжила: – Все это началось недавно.

Глава 4. Я пойду к горе вместо Магомета

За месяц до встречи с профессором.

Весело щебетали птицы, теплый летний ветерок шевелил листья деревьев, клонил к земле траву, играл Арининым платьем. Ее походку можно было бы назвать легкой и изящной, если бы одну руку не оттягивала тяжелая сумка. Она ступила во двор детского сада, тяжело опустила сумку на асфальт, оглянулась. Сзади к ней подбежала худенькая девочка лет шести, с задорными косичками, в аккуратном платьице.. Радостный крик огласил двор:

– Мама пришла, мама пришла!

Птицы, испугавшись громкого звука, разлетелись в разные стороны. Арина наклонилась и поцеловала дочь:

– Привет, Анютик!

– Ой, а что у тебя за сумка? Ты ходила в магазин?

– Нет, – пожала печами Арина, – с работы уволилась.

– Ой, теперь ты тоже будешь дома сидеть, как папа?

– Ну, во-первых, папа дома работает, – она состроила недовольную гримасу, видно было, что даже напоминание о папином способе занятости ей неприятны. – Она присела на корточки, обняла девочку и заговорщически прошептала ей на ушко: – А во-вторых, мама будет искать новую работу.

– Тебя на старой обижали? – сочувственно вздохнула Анютка.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Арина. – Денежек мало платили, а нам нужно много денежек. – Она поднялась, одной рукой подхватила с земли сумку, другой сжала ладошку девочки. – Пошли домой, нас папа ждет.

Они миновали улицу, перешли через дорогу и направились к высокой многоэтажке.

В подъезде Арину окликнула консьержка, монументальная пожилая женщина, с шапкой крашеных волос:

– Милочка, подождите!

– Здравствуйте, – сухо отозвалась Арина.