Кукла моего отца
Шрифт:
Я вовсе не наивная глупышка, отлично знала, чем занимаются мои одноклассницы, когда им сильно требуются деньги. Что уж говорить, моё окружение не состояло из сказочных персонажей. Мои наряды штопают вовсе не полевые мышки, а волосы укладывают не лесные пташки, пока я напеваю им песенку.
Но либо я в развитии отставала, либо уродилась чересчур чистоплотной, но подобный способ заработка чужд мне. Я знала, что я всегда могу отмыть тело от пыли и грязи, в которой приходится возиться, чтобы заработать на еду. А вот как отмыть душу – я
В конце концов терпение этого богатого человека истончилось и, как из потрёпанного каната, нитки стали разрываться и в один прекрасный день лопнули.
– Какие у тебя планы на жизнь? – вдруг задал он мне вопрос, когда я с энтузиазмом демонстрировала новую фарфоровую статуэтку, которую не так давно завезли в магазин.
Это, кажется, один из самых дурацких вопросов из всех, что можно придумать и адресовать девятнадцатилетней девчонке. Желания поведать ему свои сокровенные тайны и мечты о столярном деле у меня совсем не имелось. Я держала это в себе, понимая, что в чём слабое место, в которое могут больно ударить. Просто так – чтобы разрушить мечту. Не раз со мной подобное уже происходило.
– Окончить школу, поступить в университет, – пожимаю я безразлично плечами.
– Но ты же понимаешь, как тяжело тебе ещё придётся. Вряд ли ты хочешь всю жизнь влачить жалкое существование, – не скрывает он всё, что думает о моих перспективах. Я опускаю лицо, чтобы скрыть скривившиеся от отвращения губы, и кусаю их, только бы не сболтнуть лишнего.
Да, шансы, что я поступлю в приличный колледж, невелики. Я не отличница, у меня посредственная школа и крайне мало денег.
– Какая Вам разница? – не выдержав, поднимаю на него лицо.
– Я могу тебе помочь, – словно радуясь моей злости, произносит мужчина, – и ты никогда ни в чём не будешь нуждаться.
– И что же Вы потребуете от меня взамен?
Мой вопрос переполнен сарказмом и желчностью, но он словно этого не замечает.
– Твоё общество, твоё тело. Со мной у тебя будет всё, о чём ты только пожелаешь, а если захочешь, я сделаю тебя своей женой, а не просто любовницей.
Смотрю на него во все глаза. Ещё чуть-чуть, и они от шока и удивления выкатятся из орбит.
Только на одну секунду. На одну отвратительную секунду я представила нас вместе. И меня едва ли не вывернуло тут же наизнанку. От горечи и обиды, что меня хотят купить. От его всепоглощающей уверенности, которая выходила за рамки не только его грузной фигуры, но и магазина. А может быть, даже всего Нью-Йорка. Уверенности в том, что я не откажусь. Ведь от подобного нельзя отказываться. Это один шанс на миллион. Редким дурочкам так везёт, что к ним приходит мультимиллионер и кидает мир к их поношенным туфелькам.
– Я. Никогда. Не буду с вами. Ни за какие деньги.
И тут меня разбирает смех. Я хохочу так, как никогда не смеялась. Истерично, громко, сгибаясь пополам. Смеюсь до колик, до дрожи, до слёз, что текут по щекам.
Спустя пару минут, когда меня
Глава 29
С того дня минуло несколько месяцев.
Наша следующая встреча произошла в полицейском участке.
А до этого момента маленький магазинчик с антикварными вещичками успел опустеть.
Как бывает в грустных фильмах, когда за какие-то пару дней жизнь главных героев кардинально меняется. Так произошло и со мной.
Я отгоняла от себя мысли о том, что всему виной моя глупость, порывистость и недальновидность. Ерунда же! Ну кто будет портить жизнь моим близким из-за нескольких случайно брошенных слов?
Мистеру Брендстону пришлось изменить свои планы и уйти на пенсию раньше намеченного срока. А всё потому, что у здания, где находился антикварный магазин, сменился хозяин. У целого, чёрт подери, дома! И новый владелец чинил препятствия к нормальной работе магазина, вынуждая съехать.
– Не переживай, деточка, всё равно рано или поздно мне пришлось бы уйти на покой, – утешал меня мистер Брендстон, пока я со слезами на глазах наблюдала за тем, как до боли знакомое место становится обезличенным, без привычных разномастных предметов интерьера. Даже запах здесь менялся с каждой любовно упакованной мной вещицей.
Я едва ли не рыдала, понимая, что моя еле-еле устоявшаяся жизнь вновь пошатнулась и стремительно катилась ко дну. Вроде все только-только наладилось… и вот вновь проваливается в тартарары.
Вскоре до меня дошло, что у нас с папой дела обстоят куда хуже. Если у мистера Брендстона имелась подушка безопасности в виде достойных пенсионных накоплений, то, когда выяснилось, что хозяин наших трущоб повысил аренду вдвое, я поняла, что мы рискуем остаться и вовсе на улице.
Мне всегда казалось, что наша с папой квартирка с небольшой прилегающей к ней мастерской – довольно жалкое местечко. Пока не убедилась, что бывают и похуже. В ещё более бедном районе, чем тот, в котором прошло моё детство. Там, где выходить одной на улицу не стоит. Если не стремишься лишиться кошелька или жизни.
Новая работа мне требовалась экстренно, мои жалкие накопления ушли на новую халупу. От страха перед неизвестностью меня всю колотило. Но я бы даже не обратила на это внимания, если бы одна из напарниц в общепите, куда я устроилась, не сказала, чтобы я перестала трястись.
Но я ничего не могла с этим поделать. Знаете, бывают эти маленькие страшные собачки, лысые с хохолками и вечно мёрзнущие. И сейчас оказалось, что я ужасно похожа на эту породу. Тощая, бледная, со стеклянными глазами, я мало походила на весёлую девчонку, которой была не так давно.