Кукла на качелях
Шрифт:
Одеваясь, она придирчиво следила за своим отражением в старинном зеркале и осталась вполне довольна: серый брючный костюм классического стиля, светло-коричневое пальто из мягкого драпа, светло-серые полуботинки… Этот наряд был уже не из тетиного безразмерного шкафа. Это она потихонечку тратила деньги, которые кинул ей со своего бизнесменского плеча господин Хохлачев.
Алена вышла из академии, дошла до улицы Пестеля и здесь остановилась, обдумывая, куда свернуть. Направо? Мимо Летнего сада, Михайловского замка — до метро «Гостиный двор». Или налево? По улице Пестеля,
До метро она так и не дошла. Только до Литейного проспекта. Светофор показывал зеленый свет. Алена приготовилась перейти на ту сторону, но вдруг среди машин, стоящих на перекрестке, заметила «ауди» Хохлачева. За рулем сидел Андрей. Он тоже увидел Алену, воскликнув про себя: «Comme un fait expr`es — как нарочно!» — быстро открыл дверцу, и девушка успела заскочить в машину.
— Вот так встреча! — сказали они одновременно, и оба рассмеялись.
Машина тронулась с места и поехала прямо, хотя Алена обратила внимание на включенную правую мигалку — Хохлачев хотел свернуть направо, но почему-то не свернул. Тогда она не придала этому значения — сразу забыла.
— Со свидания возвращаетесь? — подмигнув, спросил Андрей.
Алена ответила сразу, но в голове у нее пронесся целый ураган. Сказать, гуляла? Тогда почему именно здесь? Ходила к подруге? А что если потом придется ее предъявлять? Сказать правду? Только не это!
— Заходила в «Муху», в библиотеку. Нужно было кое-что освежить в памяти. А вы… На свидание?
Андрей тоже ответил сразу. Но и в его голове произошло маленькое завихрение. Катался по городу? Почему именно здесь? Заезжал к знакомому? Рискованно. Сказать правду? Но тогда надо рассказывать все! А это уже c’est impossible — невозможно!
— Ездил на участок. Мне здесь удалось выбить несколько домов — будем строить мансарды…
Они остались довольны ответами друг друга.
— А не пойти ли нам погулять в Летний сад? Как раз сегодня его открыли после просушки.
Не успел Андрей произнести последние слова, как лобовое стекло мгновенно покрылось каплями дождя.
— Ну вот… Это ответ на ваше предложение, — кивнула Алена. — Я не взяла с собой зонтик.
— Как говорят у нас во Франции, если дама, выходя из дома, забыла перчатки, она идет в магазин и покупает новые. Я сегодня тоже без зонтика.
Андрей припарковал машину.
— Это то, что нам нужно, — кивнул он на галантерейный магазинчик.
Они вошли внутрь. Сразу запахло кожей и табаком, которым тянуло из открытой двери в подсобку. Продавщица, сухая, строгая дама, с ядовитокрасными губами, положила на прилавок зонтики, которые они выбрали.
Андрей расплатился и направился к выходу, но, увидев, что Алена не тронулась с места, остановился и вопросительно посмотрел на нее.
— Перчатки! — произнесла она тихо, но твердо.
Это был приказ. И она знала, что Андрей это понял.
— Извини, дорогая! — улыбнулся он. — Тебе какие?
Алена показала на перчатки, идеально подходившие к тому черному платью, которое она надевала в ресторан первого апреля.
Через секунду
— Мы уже на «ты»? — спросила она, когда они снова оказались в машине.
— Если тебя это тяготит…
— А ты ничего… Умеешь подыграть, — сказала Алена.
Теперь и Андрей понял: она не только отдала приказ. Она знала, что он сознательно выполняет именно ее приказ. Алена его переиграла. Удивительно, но от своего поражения в этой микродуэли, он получил странное, очень странное удовольствие.
«Уж не скрытый ли я мазохист? — спросил себя Хохлачев, с интересом прислушиваясь к новым ощущениям. И тут же другая, совершенно неожиданная, парадоксальная мысль: — А мазохисты? Неужели все они попадут в Рай?..»
Они остановили машину на набережной Фонтанки, перешли мост и вошли в Летний сад. Дождь продолжал моросить. Народу почти не было: одна-две парочки на аллею. Они медленно побрели под еще не набравшей силу листвой. Молча, боясь нарушить образовавшееся вокруг них поле из беспричинной тихой радости и золотистого света, который был заметен только им. Дождь выстукивал свою таинственную мелодию на материи раскрытых зонтиков. Было хорошо, просто хорошо. И не хотелось менять в этом мире ничего.
«А вдруг это и есть счастье?» — подумал Андрей.
— Вы… Ты был женат? — наконец нарушила она молчание.
— Как ответить… Если речь о бумажке, то нет… Если о браках, которые заключаются на небесах, то тоже нет.
— А если речь о мужской чести?
— То да… Конечно да… Моему донжуанскому списку позавидовали бы сам Дон Жуан, Казанова и Александр Сергеевич, вместе взятые!
«Он шутит или говорит правду?»
— Извини, глупый вопрос, — сказала Алена.
— Ну, если очень хочется знать ответ…
— Ты же не ответил…
— Хорошо… Сказку о Синей Бороде помнишь? Это про меня. Только я расставался с ними по-хорошему… Без крови… С последней я распрощался почти год назад.
Повисла неловкая пауза. Андрей понял, что разоткровенничался совершенно зря. Нужно было срочно что-то делать, иначе прогулка могла быть безнадежно испорчена.
— Как там твоя сестричка поживает? — задал он «коварный» вопрос. — Я так понял, она у тебя тоже дизайнер? Познакомь… Думаю, вы стоите друг друга.
«Я ждала этого, но не так скоро, — внутренне подобралась Алена. — Ну, надо выкручиваться…»
— Сестра сейчас в Голландии, — с напором стала отчитываться она. — Гостит там у своих друзей. А кто тебе сказал, что она дизайнер?
— Не помню… Слышал краем уха.
— Она у меня художник. Мы с ней полные тезки… Наши отцы — родные братья, близнецы… Не могли договориться… Когда они были помоложе — бегали за одной и той же девушкой, которая ни одному из них так и не досталась.
Историю с именами Алена не выдумала, только слегка подпутала родственные связи. Кроме тети Аллы, у нее был еще дядя Слава. Дядя и отец Алены — близнецы — действительно были влюблены в одну и ту же девушку по имени Алла. Отец назвал свою единственную дочь в память о той любви. А его брат, в память о ней же, предпочел одиночество.