Кукловод

Майерс Александр

Неужели это всё было спланировано?

Никаких подтверждений нет. Однако полностью исключать такую вероятность нельзя. По крайней мере сейчас всё выглядит именно так, будто всё это уже много лет как исполнение коварного плана Жарова.

Но зачем тогда он ждал тридцать лет, почему не продолжил действовать тогда, когда и Грозины, и Череповы были ослаблены войной? В чём смысл, почему он снова взялся за дело именно сейчас?

Как всё запутано, чёрт возьми…

Князь Грозин убирает фотографию обратно в ящик и запирает его

на ключ. В любом случае Жарову нельзя позволить уничтожить Череповых. Здесь Александр на сто процентов прав. Кто бы ни оказался в итоге кукловодом, он стремится разгромить оба рода — и Череповых, и Грозиных. Если у него получится победить один, то все силы он бросит на второй.

Нельзя этого допустить. Даже учитывая, что придётся помогать тем, кого князь всю жизнь считает кровными врагами.

Григорий смотрит на наручные часы. Осталось две минуты до того, как Жаров прикажет открыть огонь.

Князь берёт телефон и набирает номер Ильи. Встав, он подходит к окну и смотрит в него, ожидая ответа. На улице медленно падает крупный снег. Спокойное, умиротворяющее зрелище, если не брать в расчёт тёмные тучи на горизонте. Похоже, скоро будет буря.

— Да, — раздаётся недовольный голос Жарова.

— Послушай меня внимательно, Илюша. Предельно внимательно.

— Ты уверен, что можешь разговаривать со мной в таком тоне? — с угрозой в голосе спрашивает Илья.

— Выслушай меня и не вздумай перебить ещё раз, — тоном, не терпящим возражений говорит князь Грозин. — Мы оба знаем, что война — плохое решение, особенно в текущей ситуации. Ты ничего не добьёшься, кроме того, что убьёшь множество невинных людей и нанесёшь ущерб многим родам, в том числе и моему. Ты это понимаешь?

— Понимаю. Я уже сказал, что никому не позволю держать мою сестру в плену! — рычит Илья.

— Её освободят через какое-то время. Обвинение в убийстве князя Черепова больше не прозвучит. Что касается попытки узурпации — этот вопрос мы также урегулируем. Или же ты сам намерен получить власть в чужом клане?

— Я намерен освободить сестру. А она получит то, что её по праву.

— У неё нет прав на наследие Череповых, — твёрдо отвечает Григорий. — Ты сам это прекрасно знаешь. Я не допущу, чтобы ты объявил несправедливую войну, и готов на многое для этого. Скажи, не по твоей ли указке Герман Старцев объявил моему внуку войну в прошлом году?

Жаров отвечает не сразу. А когда отвечает, его голос звучит уже гораздо осторожнее, чем до этого:

— При чём здесь твой внук и Старцев? Я с ним никак не связан.

— Мне прекрасно известно, что он бастард твоего отца. Видишь ли, его действия вполне можно расценить как угрозу моему роду. Да, он уже поплатился за свою глупость, но кто сказал, что я не захочу отомстить тому, кто ему помогал? А перед смертью Герман сознался, что его поддерживала Виктория.

— Ты не сможешь доказать, — с гневной дрожью в голосе говорит Жаров.

— Ты сомневаешься,

что у меня хватит влияния для этого? — хмурясь, спрашивает Григорий. — Слов моего наследника будет достаточно. Если ты не хочешь поссориться со мной, Илья, лучше отмени свой ультиматум и отведи войска. Вику отпустят, но позже. И она всё равно попадёт под суд, хочешь ты этого или нет. Тебе решать, сколько обвинений ей предъявят, и кто это сделает. Ну, что скажешь?

* * *

Недалеко от поместья Грозиных. Придорожное кафе Ландыш.

— Время вышло пять минут назад. Но война, похоже, так и не началась, — говорю я, взглянув на часы.

— Может быть, они прямо сейчас заряжают пушки и просто не успели дать первый залп, — бурчит Владимир, почёсывая свою клочковатую бороду.

— А может быть, я оказался прав, и князь Грозин сумел заставить Жарова отступить. Или кто-то ещё постарался.

— Очень надеюсь, ваше сиятельство…

Когда звонит мой телефон, я отвечаю в ту же секунду.

— Да?

— Александр, это я, — говорит Виктор.

Смотрю через стекло. Вик в своей кожаной куртке машет мне рукой.

— Что-то случилось? — спрашиваю.

— Что-то не случилось. Жаров отступил. Он отвёл войска, но не слишком далеко. Дал Череповым сутки на то, чтобы отпустить сестру, а также требует снять с неё обвинения в убийстве князя Черепова.

— Отлично. Значит, он сдался, и теперь просто пытается сохранить лицо. Доказать, что это Виктория отравила князя, мы в любом случае теперь не можем, раз ампула пропала. Так что требование снять с неё обвинение ничего не значит. Спасибо за информацию, Вик. Я скоро выйду.

— Ага, ждём, — отвечает он.

— Войны не будет? — обеспокоенно спрашивает Владимир.

Я отрицательно мотаю головой. Он выдыхает и откидывается на спинку сидения.

— Спасибо вам, — говорю я. — Не могу обещать, что выполню просьбу Альберта Олеговича, но вы свой долг выполнили. Можете быть спокойны. Что касается войны между кланами — Грозины не допустят её. Хотите поехать в наше поместье? Там вы будете в безопасности.

— Благодарю, Александр. У меня есть другие дела, а потом… наверное, я уеду из Российской империи. Мне здесь больше нечего делать, — тоскливо заканчивает Владимир.

— Удачи, — пожимаю его шершавую ладонь и выхожу из машины с кейсом в руке.

Снова начался снегопад, так что я поднимаю воротник пальто и тороплюсь к своему Лексусу. Виктор, заметив меня, подаёт знак остальным гвардейцам. Через несколько минут мы едем в поместье, а Владимир уезжает в другую сторону.

Вик посматривает на кейс, но лишних вопросов не задаёт. Я тем временем звоню Даниилу и говорю:

— Жаров не станет на вас нападать. Его войска пока останутся недалеко от ваших владений, но это всё мишура. Он просто не хочет открыто признавать, что сдался.