Куколка
Шрифт:
Предстояло ехать в кафе, теперь уже наяву, и там опять встречаться со Стеллой. Что-то мы видимся последнее время уж слишком часто. В кои-то веки она обратилась ко мне за помощью, и отказать я не мог. Позвонила накануне, и вышел довольно забавный разговор. Из тех, что обычно становятся узловыми моментами на корявом жизненном пути. Судя по всему, сработал ее шеф, и загрузил какими-то связанными со мной делами.
Привет, сказала она из телефона, что делаешь, спросила она. Да ничего особенного, ответил я, просто сижу и читаю книжку. Значит, есть свободное время, уцепилась она, и теперь ты можешь срочно поработать на старых друзей, да? «А для чего я тогда с тобой встречался раньше?» подумал я, а сам спросил, правильно ли понял, что работать надо на нее?
Потом принял душ, тщательно вытерся, высушил голову, оделся и вышел из квартиры. На рефлексах запер дверь, проверил замки и надавил на кнопку около лифта.
Пока все это проделывал, мысли приобрели унылое и тягостное направление. Похвастаться было нечем. С вечера принятия заказа прошло уже достаточно времени, выделенный мне месяц уже перевалил за вторую половину, а что толку. Перечислять встречи не буду, дело бессмысленное, длительное и очень скучное. Я успел съездить в несколько городов, проверил кучу адресов, переговорил с толпой разных людей и понял, что все впустую. Зато зверски устал. Более того, я утратил возможность отрываться от хвоста. Несмотря на все мои предосторожности, ни Мама-Рая, ни Боря Бронш уже не спасали. Вернее не совсем так: сами-то они всегда готовы, только не нужно уже. Кто-нибудь из филеров всякий раз оказывался именно там, куда направлялся я. Меня стабильно ждали, поэтому пришлось перестать прятаться, и ездить открыто. Если так пойдет дальше, отдам аванс. Ну, если конечно наниматель со мною контракт не порвал. Что-то от него давно уже ни слуху, ни духу.
…Лифт остановился где-то между этажами, причем свет не погас, значит, электричество есть. Что делать? Вопрос риторический. Из серии — «кто виноват?» и «какого хрена?» Сначала, как уверяют знающие люди, надо успокоиться, ведь в паническом состоянии проблему решить невозможно. Еще те же специалисты рекомендуют сесть на пол, опереться спиной о стену, и расслабится. Так, вроде бы, человек быстрее успокаивается. Видимо, знатоки редко видели пол нашего лифта, а то не советовали бы таких вещей. Что там еще в рекомендациях? Вызывать диспетчера, для чего имеется специальная кнопка. Если кто-то ответит, объяснить ситуацию, назвать адрес и попросить о помощи. Я тут же надвил на кнопку вызова, послушал тишину, подождал, нажал еще раз, но ответа так и не последовало. Вдруг наверху что-то хлопнуло, раздалось шарканье и характерный сверлящий звук. Из потолка выскочил кончик толстого сверла, а мне прямо в глаза, посыпались мелкие опилки. Звук прекратился, зато инструмент всосался обратно, оставив после себя круглое отверстие с неровными краями. Почти сразу оттуда выползла короткая металлическая трубочка заточенная зубцами.
— Эй, там! Наверху! — заорал я. — Сдурели что ли?
Вместо ответа на крыше кабины что-то опять завозилось, и наступила гробовая тишина. Правда, ненадолго. Заговорил динамик связи с диспетчерской: «говорите», сказал динамик подчеркнуто вежливым голосом.
— Да? — ответил я.
— Вам сейчас удобно разговаривать? — осведомился вежливый голос. Видимо, он был пропущен через какой-то фильтр: звучал механически и исключительно неприятно.
— Не очень удобно, я застрял, — недовольно сказал я.
— Весьма сожалею. Предлагается следующая альтернатива: вы прекращаете деятельность по сотрудничеству с Рогинским, о чем немедленно и окончательно сообщаете своему работодателю. В противном случае, через известное вам отверстие в потолке начинает поступать диоксид триуглерода. Это токсичный газ с резким удушливым запахом, поэтому умрете не сразу, зато очень мучительно. Принудительное проветривание в кабине отключено, вентиляционные отверстия снаружи тщательно заклеены скотчем.
— Вообще-то мы уже разорвали контракт, — попытался протестовать я.
— Сомневаюсь. Если надумаете, жмите кнопку вызова, настоящая связь с диспетчером отключена. У вас три минуты, время пошло, — конкретизировал голос и отрубился.
Я не столь высоко ценил заключенный контракт, чтобы отстаивать его ценой собственной жизни, поэтому позвонил, наконец, Еремею Маркиановичу, моему нанимателю. Или уже бывшему нанимателю? Давно надо было, ведь акта о расторжении договора я так и не получил. Последовали длинные гудки. Гудки, гудки… Там явно никто не собирался отвечать.
— Номер не отвечает, — бесстрастно сообщил женский голос автоответчика телефонного оператора. — Номер не отвечает, номер не отвечает, номер не отвечает…
А-а-а-а! Что за… Ну почему, почему сейчас, когда надо?
Я набрал этот номер еще, и еще… тот же результат. Нажал кнопку вызова. Тишина. Еще, еще раз на кнопу вызова… черт! Никакого эффекта.
Где, черт возьми, эти мои три минуты? Как? Уже все?
Сверху действительно уже послышалось шипение, словно из велосипедной камеры. Запахло резким, защипало в глазах, в носу, в горле…
Ничего другого не оставалось, как верить в чудо. То самое последнее чудо, надежда на которое живет во всех нас до конца. Несмотря на весь наш атеизм и бытовое неверие.
Я взял и повернул золотое кольцо на пальце левой руки. То самое кольцо, будто составленное из множества миниатюрных отрубленных человеческих рук. Руки сместились, кольцо увеличило свой диаметр, а в голове зазвучал до боли знакомый голос:
«Я твоя Удача. Да, удача любит, когда ее зовут по имени. Но употреблять это имя нужно уверенно и только с позитивным настроем. Никаких «Ах, если бы мне улыбнулась удача…». Вместо этого нужно говорить «Я верю, что удача улыбнется мне сегодня». На самом деле я и есть часть тебя, хотя, чтобы посмотреть на нас со стороны тебе приходится смотреть в зеркало, в следующий раз смотри глубже, и ты разглядишь меня. Я и есть твои персонифицированные амбиции и мечты, которые ты должен реализовать, так как ты достоин всего, чего ты пожелаешь! Не веришь? Тогда я тебе докажу и когда это сделаю у тебя не будет пути назад, это сработает один раз и навсегда. Я тот знак, которого ты так ждешь. Давай, проси теперь, только очень быстро, и правильно сформулируй задачу одним предложением».
Глаза уже не щипало, разъедало. Газ обжигал носоглотку и горло, мысли путались, голову будто сжимал стальной обруч. Перед глазами плясали мушки, сжалось поле зрения.
— Хочу… — из последних сил прохрипел я, —выбраться живым без всяких повреждений и потерь здоровья. Хочу еще…
Но договорить, что же я хочу еще, уже не успел.
Двери раскрылись, и я буквально вывалился на лестничную площадку. Рядом оказался недовольный сотрудник в темно-синей спецовке с белой надписью «МОСЛИФТ» поперек спины. Про себя я назвал его механиком.
— Что тут у вас? — как ни в чем не бывало, спросил «механик» громко принюхиваясь. — Фу, откуда такая вонь?
— Оттуда, — прохрипел я. — Вы не могли бы сейчас вызвать «скорую»? Там газ какой-то…
21. Атака клонов
Дальше не случилось ничего особо интересного.
Сначала меня отправили в больницу с нормальным диагнозом: «легкое отравление и раздражение верхних дыхательных путей», но уже на другой день выписали «под наблюдение участкового врача». Собственно, могли и подольше продержать, но из разговора с лечащим доктором я понял: особого смысла пребывания в клинике нет, и специальное стационарное лечение не требуется. Я дал соответствующую расписку и был милостиво отпущен. Как только получил выписной эпикриз, сразу же набил через «Телеграм» сообщение: «Стелла, в лифте меня хотели убить».