Кукольник. Куколка. Кукольных дел мастер
Шрифт:
Шарлатан и прожектер, сказал где-то далеко адвокат банкира, не остановился на достигнутом. На его совести — пилот, крепостной графа Мальцова, существо бесправное и безответное. На его совести — несчастная девица, из-за нищеты вынужденная торговать своим телом. Мы уже не говорим о потере имущества в виде челнока со спецоборудованием. Грязная личность этот профессор, ваша честь, грязная и беспринципная.
Встать, суд идет…
Банкир молчал две с половиной минуты. Не шевелясь, не моргая, неестественно прямой, Лука Шармаль сидел в кресле, положив холеные руки на стол, и размышлял. На лацкане его пиджака блестел значок: спираль со звездой
Блеск подавлял, приковывал внимание.
Штильнер испугался, что впадет в гипнотический транс, и отвел взгляд. Оставшееся время он смотрел в окно. Лужайка перед входом. Маленькая эстрада с фонтаном в центре. Отсюда было трудно определить, настоящая это вода или голография. Вокруг эстрады амфитеатром располагались ряды скамей. На нижней скамье сидел голем, который сопровождал профессора.
Голем шевелил губами, как если бы пел.
— Сто пятьдесят секунд вам в зачет не идут, — наконец сказал банкир. Штильнер ожидал чего-то другого, и не сразу сообразил, о чем речь. — Дети останутся у меня. Вы не в состоянии обеспечить им достойную жизнь. Этот вопрос не обсуждается. Далее: экспертизу мы проводить не будем. Во всяком случае, сейчас. Вы слышите, что я вам говорю?
— Э-э… Да. Слышу.
— Я приму участие в финансировании вашего евгенического центра. Естественно, под чужим именем. Мое имя слишком дорого стоит, чтобы трепать его лишний раз. Спонсоров проекта я укажу финансовому распорядителю центра.
— «Грядущего», — не пойми зачем поправил Штильнер.
— Неважно. Финансовому распорядителю — и совету попечителей, если угодно. Далее: тайну происхождения детей вы держите в строжайшем секрете. Я не желаю привлекать интерес журналистов и любителей «жареных» сплетен. После ряда экспериментов, когда ваша гипотеза подтвердится фактами, когда вы подадите заявку на патент с полным обоснованием открытия — я дам согласие раскрыть и этот секрет. Не раньше.
— Я могу увидеться с детьми? — спросил профессор.
Все, сказанное Лукой Шармалем, напоминало волшебную сказку. За одним исключением: инициатива бесповоротно уплывала из рук Штильнера. С другой стороны, ну ее, инициативу! Зато финансы, поддержка крупного магната, перспективы…
— Нет.
Банкир отключил коммуникатор и уточнил:
— Не сейчас.
Покидая виллу, профессор лишь чуть-чуть сожалел, что не добился встречи с детьми. Успеется. И впрямь, к чему лишний раз тревожить малышей? Говорят, гематры в детстве подвержены беспричинным истерикам — природа компенсирует эволюционную устойчивость психики. Дети вырастут и поймут отца. Поймут и простят. Теперь главное: обеспечить необходимое экспериментальное подтверждение. Деньги будут. Шармаль обещал, значит, с деньгами — без проблем. Это хорошо. Стыдно сидеть на шее Мальцова. Кармазов и Савва Брынных с прошлого года урезали вложения до минимума…
Очень хотелось выпить.
Помянуть Эмилию, и вообще.
Над его головой соглядатай-невидимка щелкнул разноцветными пучками, как кучер — вожжами. Поднимись Штильнер в небо над волшебным ящиком, он увидел бы, как декорации меняются, возвращая на сцену кабинет банкира.
Встав из кресла, Шармаль-старший отдавал приказания голему Эдаму:
— Свяжись с мар Зутрой. Действие: подключиться к финансированию евгенического центра «Грядущее» в качестве главного спонсора. Цель: полное разорение центра в течении двух, максимум — трех лет. Ограничение: разорение должно выглядеть естественным. Никаких просчитываемых связей с
Голем кивнул.
— Свяжись с Фриделем. Действие: цикл статей и научно-популярных передач о современной евгенике как лженауке и прибежище шарлатанов. Цель: дискредитация Адольфа Штильнера, полная и окончательная. Ограничение: наращивать давление постепенно. Пик влияния — момент разорения и закрытия «Грядущего».
Голем кивнул снова.
— Свяжись с Левиафаном. Действие: обеспечение судебной поддержки после разорения центра. Цель: ряд выигрышных исков от лица энергетов, служивших селекционным материалом для экспериментов Штильнера. Ограничение: иски не должны затрагивать честь и достоинство попечителей центра. Я не хочу втягивать их в конфликт на уровне личных интересов. Только финансовый крах. Вся тяжесть катастрофы должна лечь на Штильнера.
— Да, хозяин, — спел голем.
— Иди сюда.
Голем послушно приблизился, повернулся к хозяину спиной и наклонился. Оттянув воротник Эдама и откинув длинные волосы голема, Шармаль с заметным усилием оторвал полоску кожи — от ямочки под затылком и до точки между лопатками. Вернувшись к столу, он на миг замер, глядя в окно глазами, похожими на донца бутылок.
Затем взялся за маркер.
Не отрывая «фитиля», банкир выписал на оторванной полоске гематрицу — сложную и замысловатую. Все время, пока он был занят счислением, а потом — записью, голем напоминал статую, застыв в неудобной позе. И пошевелился лишь тогда, когда Шармаль вернул кожу на место, где она и приросла, не оставив шрамов.
— Спасибо, хозяин.
Голем сейчас походил на человека, под завязку накачанного энерджайзерами.
— Иди, Эдам.
Нет, профессор Штильнер всего этого не видел. Но неделю подряд в любом блеске — вывески, солнечного зайчика или блика на металлизированной поверхности — ему мерещился значок, украшавший лацкан Луки Шармаля. Спираль со звездой. Умей профессор читать по-гематрийски, он прочел бы надпись, с большим искусством вырезанную на спирали:
«За чистоту!»
Такие значки носили лидеры движения гематров, категорически протестующего против смешанных браков и рождения детей с утраченными расовыми свойствами.
Но увы, Штильнер не мог подняться над происходящим.
Он мог лишь радоваться успеху переговоров.
— Куда желает лететь счастливый бвана?
— В ресторан, — ответил профессор, подмигивая извозчику.
Глава пятая
Похищение
Реальность окружила Лючано, словно бойцы спецназа — террориста-неумеху: сразу, без предупреждения, лишая шансов на побег. Вот только что мы тянули за нити, склонясь над «волшебным ящиком» — и вот мы снова торчим столбом на окраине Эскалоны, в двадцати шагах от ограды снятой Юлией виллы.
Он качнулся, теряя равновесие. Пару секунд отчаянно балансировал на ровном месте, цепляясь руками за воздух, а взглядом — за вкрадчивую осень Террафимы. Не упал, чудом удержавшись на ногах. Мягкое солнце золотит крыши и листву, ограда виллы, слепящий блик в окне — в том же, что и минуту назад.
Минуту?
Лючано взглянул на часы. Перед «обмороком» он времени не засекал. Поэтому затруднился сказать, сколько занял лже-сон. Вряд ли больше пяти минут. Мальчишка-курьер удрал — видно, испугался, что адресат впал в каталепсию. Ладно, на почту зайдем позже.