Кукольное тело
Шрифт:
— Забирайся.
Лали наклонилась и обняла его за шею. Баша встал, подхватил девушку под коленями и слегка подпрыгнул. Держать хрупкую ношу на спине стало удобнее. Дин пошёл вперёд.
— Что такое суточные? — спросила девушка, обжигая горячим дыханием его ухо.
— Мы дежурим сутками, — объяснил он, млея от этого чувства. — Охраняем наш Восточный округ от наших же. Больных. Эх… Что ты вообще знаешь о Чагане?
— Слышала, что под Чаганом есть ещё один город. Говорят, там спрятаны сокровища!
— О… — только и сказал Дин.
Улица Тихого Шелеста,
В главном зале Павильона горели свечи. Было тихо и прохладно. Лит ходил из угла в угол. Сэнда сидел за столом и грыз яблоко. Напротив него расположилась Магда. Хихикая, она тасовала карты и бормотала что-то «о самопришедших», но мужчины не прислушивались к её невнятным словам. Внезапно из-под стола вылезла гиена, подбежала к дверям и заскреблась. Лит остановился и внимательно посмотрел на зверя. Раздался громкий стук в дверь. Гиена захихикала. Глава нахмурился. Магда притихла. Мужчина подошёл и раздвинул двери: на пороге стоял одноухий мужчина с выпученными глазами. Его зрачки были расширены, а губы посинели.
— По…мо…ги…те…
Прохрипев это, незнакомец рухнул прямо под ноги Литу. Глава быстро наклонился и приложил два пальца к его шее: пульса не было.
— У нас уже трупы с доставкой, что ли… — пробормотал Сэнда, откладывая яблоко.
— А я говорила, — улыбнулась Магда.
Павильон Неприкаянных, Ледяные комнаты.
Сэнда, переминающийся с ноги на ногу, выглянул через плечо главы: Лит склонился над телом и внимательно изучал содержимое желудка одноухого мужчины. Он занимался этим так долго, что губы Сэнды уже посинели от холода, но уйти он не мог: было слишком интересно наблюдать за зловещей фигурой друга. Ему даже казалось, что чёрные одежды главы полностью поглощают свет единственного фонаря, освещавшего большую комнату, где стояло около десятка столов. Все они были пусты, кроме одного: там лежало пять отрубленных голов. Над каждым столом висели такие же фонари, но сейчас свечи в них не горели.
— Ну что там? — не выдержал напарник.
Лит выпрямился.
— Думаю, его отравили. Странным ядом.
— Почему?
— Это молодой мужчина. Всего его органы здоровы. Он мог умереть либо от раны…
— Либо от яда.
Сыщик коротко кивнул.
— Но яды обычно оставляют следы. Ожоги. Кровоизлияния. Потемнения. Уплотнения. Здесь же я могу сказать только одно: его кровь стала слишком жидкой. Она попала даже в лёгкие. Поэтому он задохнулся.
— В моих книжках про сыщиков, которые покупала мне матушка, не было такого…
— Я прочитал в книгах отца. Да и он сам много чего… Успел передать мне.
— Какие твои предположения?
— Его опоили. Либо змеиным ядом. Либо напоили цикутой.
— Цикута?
— Крайне ядовитое растение. Вызывает смерть за пару часов, воздействуя на мозг, сердце и лёгкие. Отравленного всегда рвёт, его конечности сводят судорогами. Зрачки расширяются.
— Но этот несчастный, — задумался Сэнда, — на своих ногах к нам дошёл!
— Вот это и странно. Яд змей действует на кровь и сердце. Цикута — на мозг.
— Ба… Получается, эти два яда смешали?
Лит кивнул и достал из-под стола белую простынь. Сэнда взял её из его рук и сам завернул тело в ткань. Лит вымыл кровавые пальцы в ведре
Пустошь позади Павильона Неприкаянных.
Тело, завёрнутое в белую ткань, лежало в наспех вырытой яме. Запыхавшийся Сэнда опёрся о черенок лопаты и стал ждать. Вскоре к нему подошёл Лит. В руках он держал глиняный сосуд. Открыв крышку, глава стал поливать тело маслом. Когда ткань достаточно промаслилась, глава отложил сосуд, достал из кармана огниво и присел на краю ямы. Треснув кресалом о кремень, он высек искры. Они полетели вниз, но потухли. За ними полетели другие искры… Лит высекал их до тех пор, пока ткань не загорелась. Лит взял опахало и стал раздувать огонь.
Шёлковая площадь, главная в городе Чаган.
Эган проснулся через пару часов. Уже стемнело. Похолодало. Сев, он протёр глаза, почесал голову, которая уже перестала гудеть из-за большого количества выпитого вина, и подумал: «Надеюсь, я её не напугал. Она мне так и не ответила, почему она выбрала его? По какому принципу люди вообще выбирают себе пару? У нас вот всё проще: сегодня один спутник, завтра — другой…». И, накинув на плечи чёрный плащ, мужчина пошёл прочь.
Глава 6
Есть боль, таящаяся в разуме
Четырнадцать лет назад.
Мальчик стал юношей. Теперь он создавал не сказки, где героями были дохлые курицы и расчленённые крысы. Теперь будущий писатель творил истории, где героями стали мёртвые расчленённые люди. Но отец, конечно же, об этом не знал… Многое изменилось за два года. Не изменились только вопросы, которые отец задавал сыну:
— Ты убил мелкого Чаритона?
— Нет.
— Сын этих «великих» сыщиков уже добился успехов! — презрительно сказал отец. — Он уже выследил целых двух убийц! А ты только курицам головы отрубаешь. Ты меня позоришь!
Каждый раз эти слова резали уши, и в груди юноши поднималась дикая злость.
— Отец, не мешай мне охотиться.
Отец хмурился. Кивал. После этого вопроса всегда следовал второй вопрос:
— Я убил уже больше сотни человек! Смотри, какая коллекция! — отец указал рукой на черепа, которые белели на полках в душном подвале. — Единственной моей осечкой был этот сбежавший пестрёнок. А что ты? Ещё ни одного человека не убил. Когда ты начнёшь?
— Не бойся отец, я уже всё продумал! — отвечал сын.
— О! Я жду с нетерпением!
Юноша улыбнулся и поднялся к себе в комнату. Заперев дверь, он отдодвинул циновку, лежащую в углу, и приподнял одну половицу: там была коробка. Юноша достал её, открыл и увидел маленькие белые цветочки, выдранные прямо с корневищем: цикута.