Кукольное тело
Шрифт:
Лит быстро направился к выходу. Но вдруг болтун вихрем налетел на сыщика. Он повалил Лита на каменный пол, вцепившись корявыми пальцами в его длинные волосы и в такие же длинные рукава. Фонарь упал, но свеча, почти потухнув, разгорелась снова. Лит, резко дёрнувшись, подкинул мертвеца своим телом, прижал к полу и потянулся к ножам висящим на поясе. Но болтун вывернул его руку, а второй потянул за волосы, заставив главу обнажить шею. Лит вскрикнул от резкой боли. В темноте блеснуло лезвие. Запахло гнилью. Болтун, хрюкая, выпустил главу и откатился в сторону, напоследок пнув Лита под колени. Ноги главы подкосились. Он упал.
— Ты долго тут собрался ковыряться? — усмехнулся Эган, протягивая
— Семейная традиция, — буркнул сыщик.
Помедлив, он протянул дракону свою руку. Эган помог Литу подняться.
— Как ты меня нашёл? — спросил сыщик. — Как ты выжил вообще?
— Полуночная спасла. Нашёл тебя по запаху. Ты не так мёртв, как все остальные. Соображалка у тебя работает, — усмехнулся Эган, глядя на вонючие верхние одежды главы. — Нашёл то, за чем тебя сюда моя мать послала?
— Пф-ф, если она имела в виду дом Тэ, где стоят человеческие черепа, и возможно, среди них есть черепа моих родителей, то да, нашёл, — фыркнул Лит.
— А Виен?
— Нг-м.
Эган молча развернулся и пошёл к дверям. Лит наклонился, чтобы поднять фонарь, но свеча вдруг потухла.
— Иди на мой голос, — произнёс дракон. — Я хорошо вижу в темноте. Привык уже.
Лит выпрямился и пошёл на голос. Позади зачавкал болтун.
«Не, Тэ не стал бы меня спасать… И не послал бы дракона, чтобы он мне помог. Если только это не часть плана. Мне надо быть начеку», — думал глава, касаясь маленьких ножей, висящих на поясе.
Глава 15
Белое оказывается черным, а черное — белым
День пятнадцатый.
Г лубокая ночь.
Восточный округ, улица Тихого Шелеста, Павильон Неприкаянных.
Главы Чагана, наземного и подземного, молча вернулись в Восточный округ, забрав по пути гиену, которая смиренно дожидалась хозяина там, где Лит её оставил. Эган теперь вызывал меньше подозрений у сыщика, зато Сэнда по сравнению с этим драконом выглядел максимально подозрительным…
Эган замешкался возле первой ступени Павильона. Лит же быстро поднялся и раздвинул двери главного входа: большой прохладный зал был пуст. Глава прошёл по коридору, заглядывая в комнаты. В одной из них он нашёл Хишу: тяжело дыша, лекарь спала, растянувшись на циновке. На плече лекаря темнела кровавая повязка. Пальцы тоже были замотаны. Вздохнув, глава аккуратно задвинул двери и заглянул в другую комнату и увидел раненая девушка, которую баша Дану называл Лали. Её щёки были красными из-за сильного жара, а на её лбу лежала тряпица. Глава нахмурился. Он вышел из комнаты, нащупав в кармане ключ. Открыв третью комнату, Лит увидел Янгэ: актёр сидел за столом и лениво писал что-то в какую-то книгу, держа кисть в правой руке. С кисти капала чёрная тушь. Актёр, застигнутый врасплох, застыл, глядя на сыщика исподлобья. Весь его безмятежный вид, обесцвеченные волосы, все эти белые одежды на нём так разъярили Лита, что он сильно и резко задвинул двери, услышав тихое «ой!..»…
В коридоре послышались шаги: сыщик оглянулся и увидел Сэнду. Он шёл к главе, уже болтая на ходу:
— Недавно баша заходили. Ванду нашли в Белой реке. За городом, в тихом месте. Она уже этим… Трупным воском покрылась! Её бабушке уже сообщ…
Лит шагнул к нему, заграбастал напарника за воротник и прижал к стене.
— Ты чего? — опешил Сэнда.
— Ты… — прошипел Лит.
— Чё?!
— Твоя мать — дракон, да?!
Эган, услышав
Улыбка сползла с лица напарника. Лит начал говорить, тряся друга за воротник чуть ли не на каждое слово:
— Ты знал, что она отравила воду? Ты знал, что тогда, на бойне, она потеряла сына?! Её ненависть к людям была столь велика, что слёзы Малони веками падали в Белую реку. Солнце испаряло её мутные воды, потом вся эта ненависть проливалась дождём, впитывалась в землю, поднимала мёртвых…. А живые ели пищу, выращенную на этой земле… Знал ли ты это?!
Сэнда бледнел на глазах. Каждое слово, произнесённое главой, звучало как звонкая пощёчина.
— Нет… — промямлил напарник. — Она не могла, нет… Она не могла!..
— Я не верю тебе! — прошипел Лит. — Я видел её. Она всё рассказала. У драконов нет воли. Люди пользуются этим. Малони не лгала. Ни языком, ни телом.
— Нет…
— Ещё она сказала, что потребовалось лишь одно озвученное желание, чтобы её накопленная ненависть вызвала болезнь. Это желание и озвучил Тэ… Уж не ты ли этот… Тэ?
Сэнда резко сбросил его руку и ответил:
— Могу поклясться собственной жизнью, что нет!
Мужчина выхватил нож из ножен, висящих на поясе главы, и порезал себе ладонь. На половицы капнула алая кровь.
— На всякий случай, — молвил он, убирая нож обратно в ножны. — Если ты вдруг решишь заявить, что я сам — дракон!
Лит промолчал.
— И к тому же ты знаешь, что я правша! — добавил Сэнда.
Лит шагнул назад, вытаращив глаза так, словно его только что треснули рукояткой тесака. В его голове подобно шторму поднимались воспоминания.
Лит снял левой рукой белую чешуйку с воротника задушенной жертвы. Затем глава вытащил крокус из воротника и обратил внимание на следы пальцев на шее человека: с одной стороны синяки были заметно темнее. «Как всегда… Левая рука сильнее», — подумал тогда сыщик. Позже, в доме актёра, он увидел цветы пурпурного крокуса: судя по всему, они сушились. Но главу удивило даже не это. Он был поражён, глядя на прямую спину актёра, его вытянутые руки и напряжённые пальцы: «Неужели я стал так смешон сегодня, на четырнадцатый день поисков Тэ, что какой-то актёр уже дважды показывает своё превосходство передо мной, главой, этого города?». Лит, фыркнув, взглянул на кроликов, сидящих в просторных клетках. «Неужели он ещё любит кого-то, кроме себя?!» — подумал он тогда, глянув на Янгэ, который прихрамывал, потому что по его ногам проехалась тележка… А на празднике Красных Листьев он стоял, положив руки в карманы белой рубахи и тоже выпятив большие пальцы. Его глаза были сильно распахнуты, а изломанные брови приподняты. Позади него находилась маленькая тележка, нагруженная костюмами.
— Закончен, — ответил Сэнда на вопрос актёра, имея в виду праздник.
Актёр вздохнул, почесал маленькие уши и, тоже прихрамывая, пошёл к тележке:
— Очень, очень жаль… Я так торопился, что упал и подвернул ногу!
— Себялюб… — буркнул тогда Лит себе под нос.
Янгэ положил ладони на ручку тележки и замер, словно его только что облили ледяной водой. Даже длинные пальцы застыли в напряжении. Он повернулся немного в сторону двора с открытыми вратами, прогулялся взглядом по жёлтым узорам и взглянул на главу исподлобья.