Кукушата Мидвича
Шрифт:
— Беда в том, что таинственным является лишь способ деяния, в результате же никакой тайны нет.
Зеллаби уже открыл рот, чтобы ответить; как вдруг взгляд его остановился на фотографии Ферелин.
— Господи боже мой! — вскричал он. — Ферелин тоже?
Уиллерс заколебался и деликатно промолчал.
Зеллаби откинулся в кресле, взъерошил волосы. Минуты две он задумчиво изучал узоры на ковре, затем вскочил на ноги и заговорил:
— Есть три, нет, четыре вероятных предположения. Есть и возражения против них, но к ним я перейду позднее.
— Хорошо, —
— Итак, начнем: известны случаи, когда способность к продолжению рода удавалось стимулировать.
— Только не среди высших форм, насколько мне известно, — прервал, его Уиллерс.
— Гм… да. Ладно, а как насчет искусственного осеменения?
— Это возможно, — милостиво согласился доктор.
— Но вы так не думаете?
— Нет.
— Я тоже. Тогда, — Зеллаби помрачнел, — остается лишь возможность внедрения. Его логическим продолжением является то, что было названо (мистером Хаксли, если я не ошибаюсь) «ксеногенезис». То есть воспроизводство форм, не похожих на родителей, вернее, в этом случае скорее «носителей».
Доктор Уиллерс нахмурился.
— Надеюсь, это не придет в голову нашим пациенткам?
— Расстаньтесь с надеждой, друг мой. Если они и не поймут этого сразу, то со временем самые образованные из них все равно обо всем догадаются. Мы ведь окончательно отбросили все прочие возможности? Следовательно, как это ни печально, остается лишь вариант внедрения. Во время Утраченного дня жертвам наверняка имплантировали оплодотворенное яйцо.
Вид у Уиллерса был довольно несчастный, но похоже, окончательно его еще не убедили.
— А почему вы не допускаете наличия других вариантов, которые попросту не пришли нам в голову?
Зеллаби нетерпеливо ответил:
— А вы давайте, предложите иной способ оплодотворения, так, чтобы он не вошел в противоречие с основными научными положениями? Нет? Очень хорошо. Тогда вам остается признать, что налицо факты не зачатия, но инкубации! — Уловив в своем голосе нотки не подобающего случаю торжества, Зеллаби смущенно умолк. Доктор вздохнул:
— Ваша взяла, убедили. Но меня, честно говоря, больше беспокоит не столько то, как это случилось, сколько благополучие моих пациенток.
— А вы не торопитесь расходовать нервные клетки. Поберегите их до того момента, когда потребуются все ваши силы. У всех беременных одинаковый срок, так что… — Зеллаби приумолк, что-то прикидывая, — да, в первую неделю июля у вас выдадутся жаркие деньки. Конечно, если ничего не случится раньше, — добавил он..
— Сейчас, — решительно заключил Уиллерс, — наша главная цель — унять беспокойство, а не накалить его до предела. Поэтому мы с вами должны сделать все возможное, чтобы скрыть теорию внедрения на максимально длительный срок. В противном случае вспыхнет паника. Во имя несчастных женщин прошу вас, мистер Зеллаби, на время стать лицемером: если на людях кто-то обратится к вам с теорией, похожей на вашу собственную, призовите на помощью всю свою эрудицию и раскритикуйте его в пух и прах!
— Что ж, я согласен, — произнес Зеллаби
— Это само собой разумеется, — сказал Уиллерс, — Если вдруг пресса об этом пронюхает…
— Упаси бог! Можно себе представить: ежедневные комментарии, дебильные гипотезы; еще, чего доброго, конкурс прогнозов и предсказаний! «Я полагаю, у них будет по семь пальцев, на руках и ногах». Б-р-р!
Все-таки здорово, что Сикрет Сервис удалось сохранить Утраченный день в тайне. Посмотрим, что они смогут сделать теперь.
— Да, нам нужна поддержка. Ох, как нужна!
9. Держать в секрете
Мы назвали это «специальной чрезвычайной встречей Большой Важности для каждой женщины в Мидвиче». Подготовка к нему велась интенсивно. В составлении обращения, адресованного всем женщинам Мидвича, принял активное участие сам Гордон Зеллаби. Его стараниями в тексте был привнесен элемент драматического напряжения.
Когда в деревне узнали, что занятия по ГО и тому подобная чепуха не имеют к мероприятию никакого отношения, все удивились: отчего тогда доктор, викарий, сестра-акушерка и оба Зеллаби обзванивали всех подряд и клятвенно заверяли, что не будет никакого сбора пожертвований, а наоборот, даже подадут бесплатный чай?
Бес любопытства бесчинствовал вовсю, так что к назначенному часу зал был битком набит.
Анджела Зеллаби, несколько более бледная, чем обычно, и доктор с викарием сидели на возвышении. Доктор нервно курил, викарий был погружен в размышления, от которых изредка отрывался, чтобы перемолвиться словечком с миссис Зеллаби. Минут десять они ждали, пока уляжется шум, затем доктор проверил двери, взошел на трибуну и открыл собрание энергичным, но непонятным призывом отнестись ко всему серьезно. И предоставил слово викарию.
Святой отец закончил свое краткое выступление так: — Прошу вас внимательно выслушать все то, что скажет миссис Зеллаби. Мы все обязаны ей за согласие выступить здесь. Я и доктор упросили ее сделать это только потому, что уверены: женщина женщину поймет лучше. Кроме меня и доктора Уиллерса, мужчин в зале нет. А сейчас и мы покидаем вас, но будем ждать в вестибюле. Когда миссис Зеллаби закончит, мы, если потребуется, вернемся сюда и постараемся ответить на ваши вопросы. А теперь прошу вашего внимания к миссис Зеллаби. — Он кивнул доктору, и оба вышли через дверь на возвышении. Она закрылась за ними, но неплотно.