Кулинар

Сутер Мартин

Он проснулся и зажег свет. У постели, словно испуганные животные, замерли деревца карри.

Мараван взглянул на часы. Три ночи. Если он сейчас не встанет и не выпьет горячего молока с кардамоном и корицей, точно не уснет до утра.

Он поставил кастрюльку на плиту и вспомнил о предложении Македы.

Не успело молоко разогреться, как Мараван принял решение.

49

— В архивах Генеральной прокуратуры? Ты шутишь?

Дальманн, уже одетый для ужина, сидел за своим письменным столом с латунными уголками, покрытым зеленой скатертью поверх

кожи с золотой отделкой. Команда «Пищи любви» работала на кухне всю вторую половину дня. Перед приходом Македы Дальманн хотел выпить рюмочку хереса, как вдруг откуда ни возьмись появился Шеффер с какими-то важными новостями.

Дело действительно не терпело отлагательств. По недосмотру Генеральной прокуратуры в каком-то архиве сохранилась целая кипа документов по ядерной контрабанде, большая часть которых была уничтожена Бундесратом под давлением ЦРУ. И теперь, вместо того чтобы разделаться и с этим остатком, как поступил бы любой нормальный человек, они бьют во все колокола.

— А ты уверен, что других не осталось? — кричал Дальманн. — Да, еще один вопрос: не упоминается ли в этих бумагах «Палукрон»?

— Об этом мне неизвестно, хотя не исключено. Я только знаю, что специалисты из Международной комиссии по атомной энергетике в тот же день просмотрели бумаги и отделили наиболее актуальные от «не представляющих важности».

— Ну, касающиеся «Палукрона», наверное, не считаются актуальными?

— Из этого нам следует исходить.

— Так пусть эти атомщики берут себе актуальные, а остальные закладывают в шредер.

— Боюсь, именно актуальные они и уничтожат.

Дальманну не понравилось замечание Шеффера.

— И что ты предлагаешь? — сердито спросил он своего помощника.

Сейчас он смотрел на него с презрением, как будто ждал, что тот немедленно сгладит свою оплошность.

— Еще рано делать прогнозы, — развел руками Шеффер. — Я просто хотел ввести тебя в курс дела. Разговор не телефонный, как ты понимаешь, вот я и пришел.

— Скажи еще, что мой телефон прослушивается.

— Ни в чем нельзя быть уверенным, когда имеешь дело со службами безопасности.

В этот момент в дверь позвонили.

— Это ко мне, — оживился Дальманн. — У тебя еще что-нибудь?

Шеффер поднялся со стула.

— Несмотря на все это, я желаю тебе приятного вечера, — сказал он. — Отдыхай. Надеюсь, все обойдется.

— Тебе того же, — пробурчал Дальманн почти серьезно.

Он тоже встал, чтобы проводить Шеффера в прихожую, где Лурд уже помогала Македе снять пальто. Казалось, даже Шеффер залюбовался девушкой.

Половину дня провел Мараван в плохо оборудованной кухне этого роскошного, но отдающего пошлостью дома. Он работал не за страх, а за совесть. Он будто ощущал рядом присутствие Улагу и Нангай. Вот они наблюдают, как Мараван измельчает кусочки помидоров, из которых удалены косточки; как превращает белые луковицы в груду крошечных кубиков; как двумя ударами ножа отделяет от зелени головки чеснока; как смесь кориандра, тмина, чили и тамаринда становится прозрачной пастой. Вот

он демонстрирует им новые технологии приготовления пищи: гелификацию, сферификацию, выделение пены и эссенций. Он тихо разговаривал с ними, не обращая внимания на Андреа, которая явилась в плохом настроении и была готова сорваться на ком угодно.

За день до этого Мараван с утра пораньше направился в ближайшую аптеку и купил минирин по рецепту, выписанному для Нангай. Аптекарь узнал его и сочувственно спросил:

— Ну, как ваша тетя? Или она вам мать?

— Двоюродная бабушка, — ответил Мараван. — Спасибо, помаленьку.

На кухне он распаковал лекарство и внимательно прочитал инструкцию. Потом измельчил одну таблетку в маленькой ступке. Смочив кончик мизинца, прикоснулся им к порошку и осторожно попробовал на вкус. Горько.

Он высыпал измельченную таблетку в стоящую рядом рюмку. Сначала вода помутнела, но потом снова стала прозрачной. Мараван понюхал раствор, поставил рюмку перед собой и задумался.

Через некоторое время тамилец встал, оделся и вышел в ближайший продовольственный магазин, откуда принес бутылку кампари.

Затем в ступку отправилась следующая таблетка. Ее Мараван растворил в рюмке кампари. Как и в предыдущий раз, жидкость сначала помутнела, а потом снова стала прозрачной.

В другую рюмку Мараван налил чистого кампари. Попробовал из обеих. Горько.

Тогда он растер еще десять таблеток и высыпал порошок в бокал со ста пятьюдесятью граммами кампари. Как только муть осела, Мараван добавил туда полтора грамма альгината.

Затем тамилец набрал кампари с минирином в шприц и несколько раз капнул из него в раствор хлорида кальция. Образовались шарики, которые он старался делать одинаковыми по размеру. Он по очереди выуживал их из раствора и нюхал, однако на язык не пробовал.

Эти красные шарики Мараван поместил в бокал, куда заранее насыпал колотый лед из замороженного апельсинового сока. Покончив с приготовлением напитка, тамилец украсил его тоненьким ломтиком апельсина.

Итак, коктейль готов.

Мараван еще раз понюхал его и вылил в раковину.

Потом он снова растирал таблетки в ступке, уже на следующий день. На три бокала должно хватить. Мараван слышал, что Дальманн любит выпить.

Неожиданно в дверь позвонили. Мараван удивился: для Македы слишком рано. Но тут на кухне появилась Андреа и объяснила, что это вездесущий Шеффер, — именно так она выразилась.

Через полчаса снова кто-то пришел.

— Это она, — мрачно сообщила Андреа.

Аперитив был готов.

— Коктейль «кампари оранж» для господина Дальманна, — объявила Андреа, протягивая бокал клиенту. — Македе, как всегда, шампанское.

Собственно говоря, Дальманн предпочел бы самый обычный «кампари оранж». Или, что еще лучше, просто кампари с содовой. Но он хотел играть по всем правилам.

Поэтому он взял бокал и попросил красивую официантку рассказать о напитке.

— Это искусственная икра с кампари в апельсиновом льду. Аперитив, — объяснила она.