Кулл беглец из Атлантиды
Шрифт:
Брул ухмыльнулся от чистого удовольствия. Он был крепко сложенным мужчиной среднего роста, смуглым, со сверкающими глазами на неподвижных чертах лица. Он был очень похож на бронзовую статую. Не говоря ни слова, он повернулся и покинул зал.
“Лорд король, что ты делаешь?” - отважился спросить Ту, все еще дрожа от страха.
“Я еду по следу Фелгара”, - свирепо ответил король. “Королевство в твоих руках, Ту. Я вернусь, когда скрещу мечи с этим фарсунианином, или я вообще не вернусь ”.
“Нет, нет!” - воскликнул Ту. “Это в высшей степени неразумно, король! Не обращай внимания на то, что сказал
“Тогда я проедусь по руинам городов Зарфхааны”, - был мрачный ответ Кулла. “Мужчины мстят за свои собственные оскорбления в Атлантиде – и хотя Атлантида отреклась от меня, и я король Валузии – все же я мужчина, клянусь Валкой!”
Он пристегнул свой огромный меч и направился к двери, Ту смотрел ему вслед.
Там, перед дворцом, сидели в седлах четыреста человек. Триста из них были Красными Убийцами, кавалерией Кулла и самыми ужасными солдатами земли. Они состояли в основном из валузийских горцев, самых сильных и энергичных из вырождающейся расы. Оставшаяся сотня была пиктами, худощавыми, сильными дикарями, мужчинами из племени Брула, которые сидели на своих лошадях как кентавры и сражались как демоны, когда представлялся случай.
Все эти люди отдали Куллу коронный салют, когда он спускался по ступеням дворца, и его глаза загорелись яростным блеском. Он был почти благодарен Фелгару за то, что тот дал ему предлог, в котором он нуждался, чтобы на некоторое время оставить монотонную жизнь двора и окунуться в жестокие действия – но его мысли по отношению к фарсунианцу были не более добрыми по этой причине.
Впереди этого свирепого строя сидели Брул, вождь самых грозных союзников Валузии, и Келкор, второй командир Красных Истребителей.
Кулл ответил на приветствие резким жестом и вскочил в седло.
Брул и командир остановились по обе стороны от него.
“Смирно!” - последовала короткая команда Келкора. “Шпоры! Вперед!”
Кавалькада двинулась вперед легкой рысью. Жители Валузии с любопытством смотрели из своих окон и дверных проемов, а толпы на улицах оборачивались, когда стук серебряных копыт раздавался сквозь гул торговцев. Кони взметнули украшенные попонами гривы; бронзовые доспехи воинов заблестели на солнце, вымпелы на длинных копьях развевались назад. На мгновение маленькие люди с рыночной площади прекратили свою болтовню, когда гордая процессия пронеслась мимо, моргая в глупом изумлении или детском восхищении; затем всадники поредели на большой белой улице, звон серебра о булыжную мостовую затих вдали, и жители города вернулись к своим обычным делам. Как всегда делают люди, независимо от того, какие короли ездят верхом.
По широким белым улицам Валузии пронесся король и его всадники через пригороды с их просторными поместьями и величественными дворцами; все дальше и дальше, пока золотые шпили и сапфировые башни Валузии не превратились вдалеке в серебряное мерцание, а перед ними величественно не вырисовались зеленые холмы Залгары.
Ночь застала их лагерем высоко на склонах гор. Многие из народа холмов, родственники Красных Убийц, стекались в лагерь с подарками в виде еды и вина, и воины, потерявшие гордую сдержанность, которую они чувствовали среди городов мира, разговаривали с ними и пели старые песни, и обменивались старыми историями. Но Кулл отошел в сторону, за пределы зарева лагерных костров, чтобы полюбоваться мистическими видами скал и долины. Склоны были смягчены зеленью и листвой, долины переходили в сумрачные
И все же разница была. Скалы Атлантиды вздымались суровыми и изможденными; ее утесы были бесплодными и неровными. Горы Атлантиды были жестокими и ужасными с юности, даже когда Кулл был молод. Возраст не смягчил их могущества. Холмы Залгары вздымались подобно древним богам, но зеленые рощи и колышущаяся зелень смеялись над их плечами и утесами, и их очертания были мягкими и струящимися. Возраст–возраст, - думал Кулл; многие дрейфующие столетия стерли их скалистое великолепие; они были мягкими и прекрасными от древности. Древние горы, мечтающие об ушедших королях, чьи неосторожные ноги ступали по их земле.
Подобно красной волне, мысль об оскорблении Фелгара смыла эти размышления. Сжав руки в ярости, Кулл расправил плечи, чтобы пристально посмотреть в спокойное око луны.
“Хелфара и Хотат обрекают мою душу на вечный Ад, если я не отомщу Фелгару!” - прорычал он.
Ночной ветерок прошептал среди деревьев, словно в ответ на языческий обет.
Прежде чем алый рассвет, подобно красной розе, вспыхнул над холмами Залгары, кавалькада Кулла была в седлах. Первые отблески утра засияли на наконечниках копий, шлемах и щитах, когда отряд прокладывал свой путь через зеленые колышущиеся долины и поднимался по длинным волнистым склонам.
“Мы едем навстречу восходу солнца”, - заметил Келкор.
“Да”, - мрачно ответил Брул. “И некоторые из нас отправляются за пределы восхода солнца”.
Келкор пожал плечами. “Да будет так. Такова судьба воина”.
Кулл взглянул на командующего. Прямой, как копье, Келкор сидел в седле, непреклонный, как стальная статуя. Командующий всегда напоминал королю прекрасный меч из полированной стали. Человек потрясающей силы, самым могущественным в нем был его абсолютный контроль над собой. Ледяное спокойствие всегда характеризовало его слова и поступки. В пылу и брани совета, в дикой суматохе битвы Келкор всегда был хладнокровен, никогда не смущался. У него было мало друзей, и он не стремился их завести. Одни только его качества подняли его из безвестного воина в рядах наемников во вторую по рангу валузийскую армию – и только факт его рождения лишал его высшего звания. Ибо обычай предписывал, что лорд-командующий войсками должен быть валузийцем, а Келкор был лемурийцем. И все же, сидя на коне, он больше походил на валузийца, чем на лемурийца, поскольку был сложен иначе, чем большинство представителей его расы, высокий и худощавый, но крепко сложенный. Одни только его странные глаза выдавали его расу.
Очередной рассвет застал их спускающимися с предгорий, которые выходили в пустыню Камониан, обширную необитаемую пустошь, унылую пустошь желтых песков. Там не росло ни деревьев, ни даже кустарников, и не было никаких потоков воды. Они ехали весь день, останавливаясь лишь на короткое время в полдень, чтобы поесть и дать отдых лошадям, хотя жара была почти невыносимой. Люди, какими бы закаленными они ни были, поникли от жары. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь лязгом стремян и доспехов, скрипом вспотевших седел и монотонным цоканьем копыт по глубокому песку. Даже Брул повесил свой доспех на луку седла. Но Келкор сидел прямо и неподвижно под тяжестью полных доспехов, казалось, его не трогали жара и дискомфорт, которые беспокоили остальных.