Культура и мир
Шрифт:
Синтезируя высказывания Энгельса, Хайдеггера и Слотердайка (взгляды которых о роли руки и орудий совпадают) можно сказать, что обработка природы орудиями дает шанс человеку вступить в просвет, т. е. открывает примитивную истину. Именно это позволяет считать их не просто продуктом приспособления к окружающей среде в ходе биологической эволюции, а способом открытия мира. Каменные орудия есть нечто большее, чем орудия. Протыкая дыры, нанося разрезы, швыряя камни, человек стал творцом дистантной техники. Одновременно он – продукт прототехники для обработки дерева, камня и других твердых материалов. Пралюди были операторами, у которых тело оказалось выключенным из биологического процесса. Непосредственный контакт тела с окружающей средой опосредован камнем. Оберегая от негативных последствий прямого телесного контакта со средой, каменные орудия раскрывают
Домашность является главным свойством и условием становления человека. Дом – основа гоминизации. Утверждение о бездомности современного человечества акцентирует не «жилищный вопрос». Именно в комфортабельных жилищах индивидов, добившихся независимости, отсутствует теплота межличностного общения. Наша макросфера оказывается холодной и переживает своеобразный морфологический стресс. Экономически детерминированная мобильность превращает современного индивида обратно в номада и требует постоянной смены жилья. Не случайно все более популярными становятся дома-трейлеры. Ранее жилище привязывало человека к месту, облагораживанием которого становились дом, деревня и город. Люди жили ритмом, задаваемым устройством коллективной среды обитания. Их габитус определялся искусственно созданным ландшафтом и хозяйственными сооружениями, полями, дорогами, каналами и средствами передвижения. Наоборот, сегодня происходит детерриториализация человека. В условиях телемобильности нарастает скепсис относительно «почвы». Жилище превращается в своеобразный «зал ожидания», обеспечивающий минимальный комфорт для туриста.
Нельзя забывать, что образ мира как дома опирается на доинтеллектуальные резервы. Тема созревания – главная для аграрных обществ. Центральные понятия – «семена» и «урожай» становятся основанием типологизации. Из каких семян вырастет хороший урожай, какие плоды съедобны, а какие нет – вот главные вопросы. Дом – не просто изба, ибо он спроектирован в плане взаимосвязи семян и урожая. Изба дает кров и поддерживает тепличный климат, она является местом еды и отдыха. Это машина рождения, место, где родятся и вырастают дети. При доме также есть подвал, клеть и амбар, где хранятся припасы, как условие выживания. Поэтому привязанный к земле крестьянский дом является машиной хранения. С одной стороны, он является частью ландшафта, а, с другой стороны, поле оказывается продолжением дома и других строений – амбаров, овинов, сараев, дворов, сеновалов, хлевов, конюшен и клетей. Жить – это значит сеять, убирать и хранить. И так за годом год. Крестьянский дом, по сути, был первой часовой машиной. Он задавал не столько время события, сколько время повторения и вечного возвращения. Условие сохранения жизни – умение делать припас, позволяющий дожить от одного урожая до другого. Золотое время дома, когда люди жили от урожая до урожая. Время «хроноса» и «кайроса» определяли его модальности: кладовая для семян и продуктов дает возможность дожить до нового урожая; кухня – символизирует свободу от голода. Оба строения соответствовали темпоральной структуре доместицированного бытия. В клети хранились припасы, год за годом обновляемые после уборки урожая. Здесь время предстает как длительность. Понимание преимущественного значения запаса позволяет определить дом как машину ожидания. Символом оседлости является не изба, а хранилище. Полный амбар свидетельство достатка. Сараи и овины указывают радиус освоенной территории. Аграрное общество расслаивает людей на терпеливых, способных создавать и хранить запас, и на нетерпеливых, вынужденных непрерывно искать хлеб насущный. Терпение в труде, сдержанность в потреблении продуктов и способности хранить запас переходят в другие способности, связанные не только с трудом, но и управлением, а также умением создавать, подсчитывать и приумножать капитал.
Крестьянский мир не признает проектов. Медитации его обитателей направлены на произрастание и его космические аналогии. Год крестьянина
В ходе индустриальной революции связь между «жить» и «хранить» нарушается (Heidegger 1985: 27). Современная квартира, снабженная дверями, запорами, окнами, отопительными и осветительными приборами, не хранилище, а капсула, где отдыхают после отупляющего рабочего дня. Жилище проектируется для обеспечения ночного покоя, а не для реализации дневных планов. Недаром наши квартиры располагаются в «спальных районах». Архитекторы проектируют и строят жилище как место отдыха, покоя и сна. Главным помещением в современном жилище становится спальня. Когда дом превращается в ширму для моего тела, шлем для моей головы и затычку для моих ушей, он перестает быть медиумом внешнего. Обретая изолированное жилье, человек становится бездомным.
Библиография
1. Bolk L. Das Problem der Menschwerdung. – Jena, 1926.
2. Heidegger M. Wohnung beziehen in der Haimatlosigkeit. – Vortrage und Aufsaetze, 1985.
3. Биология и познание человека. – М., 1989. – С. 5–6.
4. Многомерный образ человека. – М., 2007.
5. Харрисон Дж., Уайнер Дж., Таннер Дж., Барникот Н. Биология человека – М., 1968.
Н. Н. Суворов. Постмодернизм как территория «инакомыслия»
«Инакомыслие» по сложившейся отечественной традиции понимается как противостояние и критика политической системы. Между тем этот термин отражает общее неприятие традиционных методов мышления, нетипичность теоретических решений и выводов, отрицание обыденных смыслов. Теоретическое инакомыслие обозначает творческие интенции сознания, ищущего ответы на проблемы науки и искусства. Иначе, любое сомнение в истинности общепринятых норм и ценностей содержит в себе черты постмодернистского дискурса. Именно культура постмодерна утверждает нетипичность высказываний, оригинальность смыслов и образов, выходящих за границы «приспособительного существования».
Теория постмодернизма, возникшая в 70-х годах XX столетия, явилась утверждением цикличного отрицания классики. Критика и коррекция классических устоев культуры осуществлялись и ранее. Поэтому некоторые теоретики и практики постмодернизма (У. Эко) указывают на возникновение родственных постмодернизму принципов ещё в античности и в средневековье. Плюрализм и нонконформизм явно были присущи мнениям софистов и киников («Человек есть мера всех вещей…»). А в средневековом сознании проявлялись некоторые тенденции номадологии. (Тяга к странствиям, пространственному поиску истины). Модернизация исторических реалий недопустима, но поиск аналогий в теоретических интенциях возможен.
Постмодернизм, выступая моделью прогрессивного развития культуры, впитал в себя потенциальные процессы и явления, преодолел логоцентристскую парадигму с ее монотеизмом, презумпцией Должного, диктатом «законодательного разума». Один из теоретиков постмодернизма – У. Эко отмечает, что сам термин многое объясняет в природе феномена. По его мнению, наступил предел авангарду (модернизму), поскольку им выработан метаязык, описывающий его собственные тексты (концептуальное искусство). Постмодернизм – это ответ модернизму: раз уж прошлое невозможно уничтожить, ибо его уничтожение ведет к немоте, его нужно переосмыслить с элементом иронии. Теоретики и художники-постмодернисты переосмысливали не только модернизм, но всю предшествующую культуру.
Возможно, некоторые родственные импульсы следует искать в культуре романтизма. Действительно, присущий романтизму вкус к маргинальности, периферии психологического и социального, алогизму, бессознательному является одним из принципов, принятых постмодернизмом. Для романтизма характерно острое противостояние личности, овеянной крыльями гения и бездарной толпы, «сплоченной посредственности». Романтизм возникает как активное и осмысленное противостояние безликой обыденности и пресной повседневности. Подобно романтизму, постмодернизму присущи оппозиционность, критический настрой к традиционному, «классическому» взгляду на вещи и явления.