Культурный конфликт (сборник)
Шрифт:
Сначала он меня эксплуатировал:
– Светочка, вот мне бы с того стенда зажим, давай попросим, а с того ножницы, давай попросим.
Я перевожу, на нас как на дураков смотрят. Ну и действительно, с какой стати! Тогда я должна переводить про его тяжелую жизнь и беспросветную бедность. А как не переводить? Это же я его в Германию на выставку привезла в благодарность за то, что его клиника у нас инструменты купила, так что должна следить, чтобы поездка ему понравилась и никаких трудностей у него в ней не было!
Короче, день я терпела, потом говорю:
– Всё! Больше ничего просить не
Жарков, по-моему, даже не очень обиделся. Про то, как инструменты работают, ему было неинтересно, и все свои силы он бросил на то, чтобы свои немалые нужды объяснить самостоятельно. Размахивал руками, всякие позы принимал, а самое центральное слово в словаре находил. Между прочим, очень преуспел в этом. Полчемодана всякого барахла с собой в Москву набрал!
Вообще с этим Жарковым проблемы начались сразу. Не успели вселиться в гостиницу, бежит:
– Светочка, мне не положили постельное белье!
Иду смотреть. Оказывается, он никогда не видел белья коричневого цвета. Думал, это наматрасник!
Вечером опять проблемы:
– Вы не могли бы попросить для меня еще мыла?
– А вы что, – спрашиваю, – постирушку уже решили организовать?
– Ну что вы, Света. Просто что это за мыло, такой маленький кусочек? Один раз только намылиться хватило.
Он, видать, рассчитывал, что должно хватить еще всей его семье намылиться!
Сначала я его проблемы решала, потому что была некоторым образом обязана это делать. Потом поняла, что проблемы у него постоянные. Просто не человек, а одна огромная проблема. Я решила расслабиться и плюнуть на это. В конце концов, у меня масса своих задач и их тоже надо выполнять.
Ну, теперь поездка практически подошла к концу. Завтра я расстаюсь и с Германией, которая мне в общем-то очень понравилась, и с Жарковым, который мне совсем не понравился. Ничего не поделаешь, издержки работы.
Раннее утро, все еще спят, по первому этажу тихо бродит хозяин гостиницы – встал специально меня проводить. Я пытаюсь столкнуть мой чемодан со второго этажа, чем вызываю удивление: сейчас мне поможет водитель такси. А вот и он, приехал на пятнадцать минут раньше, чтобы я не волновалась. Какие люди! Стащил мой чемодан, и вот мы уже мчимся в направлении аэропорта.
Путь неблизкий, мы уже практически старые знакомые, и я рассказываю о том, как провела эту неделю в Германии, свои впечатления о выставке, о партнерах и вообще о том, как живут немцы. То есть как они хорошо живут, ну совсем не так, как мы.
А кстати, интересуюсь, куда это он в такую рань едет и что это за такой у него ранний клиент?
Его рассказ поверг меня в шок; всё, что я раньше понимала под тем, что они живут лучше, чем мы, потеряло всякую актуальность. Да, живут они по-другому – да, в туалете пол с подогревом, да, везде туалетная бумага, еще и в цветочек, да, официанты тебе искренне рады, спрашивают, вкусно ли, и всегда готовы заменить блюдо. Этого всего, конечно, у немцев не отнимешь. И всё это я воспринимала не только как высокую культуру
Мой водитель ехал забрать больного, у которого были проблемы с почками. Рано утром он отвозил его в клинику и поздно вечером привозил домой. Эта процедура должна была проделываться через каждые два дня. За больным государство закрепило это такси, и вот уже на протяжении пятнадцати (!!!) лет данный таксист возит данного больного. Я попыталась посочувствовать этому ужасному образу жизни и этому человеку.
– А не надо ему сочувствовать. Этот человек живет полноценной жизнью, он работает, занимает хорошую должность.
– А личная жизнь?
– И личная жизнь есть. У него жена, двое детей. Всё абсолютно как у всех людей, просто два дня он живет в обществе, а третий день проводит в клинике. Это не стоит ему ни копейки, все расходы берет на себя государство, включая и такси, и дорогостоящие лекарства, и процедуры.
Я сразу вспомнила, что, когда училась в институте, мы проходили практику в Подлипкинской больнице. Из нас готовили медсестер запаса. И вот в отделении урологии нам показали девушку девятнадцати лет, нашу ровесницу. Думаю, у нее было подобное заболевание. Очень симпатичная, веселая, может быть, немного более бледная, чем мы все, ее окружавшие. После ее ухода врач нам сказала, причем абсолютно будничным тоном, что вы-де понимаете – это не жилец, с таким диагнозом ей осталось совсем недолго. Все эти годы эта девушка у меня из головы не выходила. Тогда меня это потрясло: как же так, такая молодая, неужели нельзя ей помочь?
И вот в другой стране человек с этим же диагнозом не просто живет – он живет активно, он не выброшен из общества, он чувствует свою необходимость. О нем заботятся! Причем не только родные. И еще что важно, он ни для кого не стал обузой. Всё взяло на себя государство. Честь и хвала!
Лечу в самолете и никак не могу забыть разговор с водителем. Неужели так бывает? И почему у нас этого никогда не было и вряд ли будет? А еще искреннее удивление водителя такси на мою реакцию по поводу этой истории. Водитель не видел в этой истории ничего особенного. Просто жизнь!
Культурный конфликт
Спасать любовь пора уже в самом начале
От пылких «никогда!», от детских «навсегда!»
«Не надо обещать!» – нам провода кричали,
«Не надо обещать!» – мычали провода.
Гуманней трезвым быть и трезво взвесить звенья,
Допрежъ, чем их надеть, – таков закон вериг.
Не обещать небес, но дать хотя бы землю.
До гроба не сулить, но дать хотя бы миг.