Кумир
Шрифт:
— Дерьмо собачье! — бросил он в бессильной злобе.
23.25.
Была уже глубокая ночь, когда в офисе Бендера наконец-то раздался звонок.
— Да? — спросил Лу, снимая трубку внутреннего телефона.
— Я хотел бы повидаться, если не возражаешь.
— Где?
— У меня в кабинете.
Когда Бендер зашел в Овальный кабинет, он застал президента сидящим за столом. Бейкер, однако, не работал: пиджак его висел на спинке стула, узел галстука съехал набок.
— Этот для тебя,— указал президент на один из них.
Бендер сел, после чего они чокнулись и выпили.
— Ну как все прошло? — спросил Бендер.
— Предсъездовские обеды с губернаторами, на мой взгляд, следует объявить вне закона. Это все равно что разрешать футболистам заключать пари перед собственной игрой.
— Я имею в виду не это. А Фэллона.
— Да-да,— кивнул президент.— Плохо.
— О?! — Бендер окаменел.
По его расчетам между президентом и Фэллоном неминуемо должна была возникнуть любовь с первого взгляда. Теперь же, похоже, им придется притираться друг к другу.
— Вообще-то у сенатора есть прекрасные идеи. Насчет наших внутренних проблем, торговли и тому подобного.
— Что ж, это вдохновляет.
— Ну, постольку поскольку…— Президент подался вперед.— Лу, он фашист. Слушать его — это все равно что слушать Муссолини. Или и того хуже.
Бендер пожал плечами:
— Сэм, он еще молод. Ему только предстоит узнать, что…
— Лу, он сидел на этом вот диване и убеждал меня, что международные проблемы наше поколение не сможет решить путем переговоров. Они будут решены на улицах. С помощью СТАЛИ.
Бендер махнул рукой.
— Это так, разговоры.
— Опасные! Он тащит нас назад — к дипломатии канонерок. Он требует вооружать наших союзников в Латинской Америке.
— Ну, ничего. Просто придется помочь сенатору в составлении его предвыборной речи.
Президент покачал головой.
— Я вижу, ты не слушаешь меня. Ты что, думаешь, я сам предоставлю Терри Фэллону трибуну для выступления? Чтобы он мог нести эту чушь на всю страну?!
— Может, надо, чтобы с ним поговорили О'Доннелл и Гаррисон?
— Забудь об этом, Лу! Даже если мы остановим на нем свой выбор, Фэллон не хочет вице-президентства.
— Чепуха! Хочет, и еще как.
— Он хочет президентства.
— Через четыре года!
— Не через четыре,— тихо ответил Бейкер,— а с января.
Бендер уперся локтями в стол и наклонился к президенту:
— Терри Фэллон сидел у тебя здесь и утверждал, что бросит тебе вызов на съезде? Не верю!
— Но он этого и не говорил.
— Тогда что же он сказал?
— Он предложил мне самому сойти с дороги и освободить место для будущего лидера.
Бендер и президент некоторое время молча глядели друг на друга.
— Он так и сказал? — Бендер улыбнулся.— Да он же просто шутил, Сэм.
— Нет,— мрачно ответил Бейкер,—
Сложив руки на груди, Бендер погрузился в раздумья.
Президент, покачиваясь на стуле, тихо произнес:
— Но как же случилось, что человек, столь не искушенный в политике, находящийся к тому же в плену столь разрушительных идей, можно сказать, без пяти минут президент?! Да Терри Фэллон самый настоящий демагог. И опасный, Лу.
— Не распаляйся, Сэм. Помни, он нам нужен. Президент, однако, не слушал.
— До сегодняшнего дня я полагал, что Фэллон — блестящий молодой человек. И все, что ему надо, это лишь слегка адаптироваться. А нам следует всячески его поддерживать и подбадривать. Теперь я понял: нам надо остановить его. Во что бы то ни стало!
— Нет, Сэм. Не остановить,— резко бросил Бендер,— а поставить на колени.
Бейкер искоса взглянул на своего помощника:
— О чем ты, Лу?
— Фэллон знает, что своим восхождением он обязан "масс медиа". И знает, что "масс медиа" точно так же могут его уничтожить. Даруй помилование для Везерби — и я выведаю у него все, что ему известно. Мы проучим Фэллона и заставим его валяться у нас в ногах.
— Ни за что!
— Но это твой единственный шанс, Сэм. Фэллон должен быть в списке вместе с тобой. У нас осталось всего три дня, если ты хочешь, чтобы съезд тебя выдвинул…
— Только не такой ценой!
— Представь себе, что это одиннадцатая заповедь.
— Куда ты клонишь?
— Те, кто порождены прессой, от нее и погибнут…— с мрачной ухмылкой ответил Бендер, потягивая виски.
23.40.
Если бы Манкузо предложили на выбор — прогуляться в морг или обблевать собственные ботинки,— он предпочел бы второе. Но выбора на сей раз у него не было. Он ощутил могильный холод подвала, едва только выйдя из кабинета председателя окружной судебно-медицинской экспертизы и еще не начав спускаться по лестнице. Капитан Брауэр был по-прежнему облачен в свой масккостюм, а к гриму на его лице пристали сажа и пепел. Только что схлопотав очередную выволочку от шефа — тот обозвал его старой задницей,— Брауэр теперь воротил от Манкузо нос. Будто это не он, а Манкузо во всем виноват.
Слава богу, хоть уцелела бутылка "Джек Дэниел", и Манкузо мог время от времени прикладываться к ней, стоя в толпе любопытных перед желтой лентой полицейского кордона и следя за тем, как по дороге сломя голову мечутся пожарные, поливая все вокруг из своих брандспойтов, а коронер и его помощники вытаскивают из-под обломков сохранившиеся останки и отволакивают их в сторону. Сейчас у Манкузо слегка кружилась голова, и он чувствовал, как по всему телу разливается приятная теплота. Что ж, раз Петерсен в морге, он сможет наконец-то вернуться в Вашингтон и хорошенько выспаться — а все остальное ему по фигу.