Купчиха. Трилогия
Шрифт:
Элуа подмахнул договор и уже на следующий день творил свои шедевры, оттяпав у Доры две трети кухни. В связи с его воцарением Виоле пришлось пойти на большие траты: купить особое оборудование, расширить кухню, а главное заняться рекламой.
Не успел дядюшка Элуа поразить воображение завсегдатаев своими первыми творениями на новом месте, как по всему городу появились афиши: знаменитый кондитер Элуа теперь в чайной госпожи Бенье. Первым увидел эти афиши граф и прискакал по указанному на них адресу. С порога начал орать и требовать, чтобы ему отдали его кондитера. Дядя Элуа скрылся
Услышав сумму, граф чуть не лишился чувств. Затем опомнился, наорал и пригрозил судом. Вилька и ухом не повела. Она уже знала, что никаких документов граф представить не сможет: у них с кондитером была только устная договорённость.
Вельможа оказался достаточно глуп, чтобы начать процесс. И вот с этого момента началась громкая слава госпожи Бенье и её чайной. Газетчики, освещавшие судебные заседания, не могли обойти молчанием ответчицу и её заведение. Их статьи сработали много лучше, чем расклеенные по городу афиши. У зажиточных граждан стало модным пить чай именно там.
Аристократы, правда, для видимости поддерживали графа и пили чай в других местах, но за нежнейшими суфле и меренгами, песочными корзиночками с ягодами и желе, кремами и бланманже, муссами и другими десертами из фруктов посылали своих слуг только туда.
Когда же судья публично отказал графу в иске, подтвердив тем самым, что его притязания — пустая болтовня, от него отвернулась даже знать, что ещё больше пошло на пользу Виоле. Теперь к ней ездили не только за десертами, магазин заморских товаров тоже стал потихоньку приносить прибыль. День ото дня мешочек с деньгами, который она относила по утрам в банк, становился всё тяжелее.
Пожалуй, чайная сама по себе оказалась самым невыгодным из её предприятий, хотя полностью окупалась. Но зато она была отлично работающей вывеской, помогавшей продавать как кондитерские шедевры, так и привезённые из Хотея ароматные чаи, специи и разные разности.
Несмотря на то, что на кухне у неё теперь творили истинные мастера, Виола нередко тоже вставала к плите. Она оставила за собой общее руководство, а также по большей части лично готовила сдобное тесто для булочек и крендельков: на него у неё была особо лёгкая рука.
Но сегодня она не решилась бы взяться за тесто, слишком смутно было на душе. В таком состоянии лучше всего печь блины: не заметишь, как хандра пройдёт и мысли прояснятся. Только вот сил после бессонной ночи ни на что не нашлось.
Она подняла сына, умыла его, покормила завтраком и поела сама. Это был, пожалуй, важнейший ритуал за весь день. Без мамы Эди завтракать не желал и начинал капризничать. Затем они вместе отправились в кабинет, где целый угол занимали игрушки мальчика. Виола сдвинула на угол почту принялась изучать документы, которые тео привёз из порта. Отлично, всё, что она заказывала, пришло. Сверить накладные с товаром в ящиках и можно выставлять на
Затем она пересчитала вчерашнюю выручку. Она уже делала это вечером, но двойная проверка никогда не мешала. Ошибок быть не должно: ей сдавать это в банк.
Затем наконец дошло дело до писем. Виола брала конверты по очереди, так, как они лежали. Поставщик извещает, что заказанные ею новые плафоны для большого зала на первом этаже готовы, можно забирать. Налоговое ведомство прислало уведомление, что недоимок за прошлый год за ней не числится. Отлично, если притащится инспектор, можно будет сунуть ему в нос эту бумажку. Счёт за уборку улицы от муниципалитета. Оплатить. Просьба о пожертвовании. Отложить.
Очень быстро конверты на столе рассосались, остался один, голубого цвета и без герба или штампа какого-либо учреждения. Обычно в таких лежали просьбы о вспомоществовании.
Виола махнула сыну рукой, мол, давай закругляйся, скоро гулять пойдём, и вскрыла конверт.
Только там лежала никакая не просьба. Это было письмо от графини Гедвиги. Странно, в прошлые разы она присылала их в конвертах с гербом Эгонов и написаны они были на плотной бумаге с золотым обрезом. Сейчас бумага была самая обычная, даже не целый лист, а кусок. Часть сверху кто-то не очень аккуратно оторвал по линейке. Видимо, на бумаге были знак и адрес гостиницы, но Гедвига стремилась скрыть эту информацию.
С бьющимся сердцем Виола вгляделась в строки, написанные внешне красивым, но совершенно нечитаемым почерком, каким славились гремонские высокородные дамы — выпускницы престижных пансионов для девочек.
Гедвига сообщала, что находится в Элидиане. Сегодня к четырём часам пополудни прибудет в Кассен и посетит Виолу в её чайной. Пусть для неё зарезервируют отдельный кабинет. Если отдельных кабинетов в заведении нет, то её устроит просто уединённый столик, она хочет поговорить с Виолой без свидетелей.
Вильке захотелось плакать. Она и так еле на ногах держится от усталости, всю ночь не спала, а тут ей такие подарки. Как быть, что делать?
Вместо того, чтобы положить вчерашнюю выручку в сумку и идти в Эди на прогулку, она открыла вделанный в стену сейф и кинула мешочки с деньгами туда. Малыш заметил действия мамы и это ему не понравилось.
— Мы гулять не пойдём? — недовольно спросил он.
— Маме нездоровится, сынок, — ответила Виола, — погуляй сегодня с Гиной, а я пойду лягу.
Он тут же подбежал и вскарабкался ей на колени.
— Тебе прислали злое письмо? Это от него тебе стало плохо? — спросил он сердито и тут же стукнул со всей силы по лежавшему на столе листку.
Виола с его помощью хотела выяснить, в какой гостинице остановилась Гедвига? Размечталась. Литок вспыхнул и осыпался белым пеплом на стол. Хорошо, что, закрывая ценное дерево, на нём лежало закалённое стекло, а другие бумаги лежали поодаль. Ничего не пострадало. Только Эди испугался.
— Мама, мама, — зашептал он, — откуда огонь? Это я, да? Это была магия?