Купеческая дочь

Марфа В.

– Восьмой стакан? – с ехидством переспросила девушка, - В меня уже просто не влезет. Ты бы меня чем-нибудь накормил, а то я дома так и не поела.

– Видать, пирожки тебе не в счет, - сказал Евстигней, - Кто внизу пирожками неплохо подзакусил?

– Есть хочется – слов нет! – сказала Тоня, - Организм, видать, свое требует. Плевать, пусть потолстею, пусть все увидят, что я беременная, но вот так питаться как попало я больше не могу.

– Ты чего так возбудилась? – спросил невесту Евстиней, - Что с тобой?

–

Я же тебе говорила уже, Дарью увидела, - ответила Тоня.

– И что в этом такого? – немного удивленно спросил Евстигней, - Мы же с тобой в пирожковой сколько раз так обнимались?

– А пошли, в гимназии на глазах у Дарьи так пообнимаемся, она сразу песню об аморальном облике гимназисток заведет, - сказала Тоня.

Вдруг Тоня увидела, что Евстигней прислушивается к разговорам внизу и слегка напуган.

– Испужался перед Дарьей такой номер устроить? – спросила Тоня, - Да ладно, шучу я, не будем так делать.

– Ну тебя, Тоня, я не над этим задумался… - сказал Евстигней, - Тебя из гимназии не за беременность отчислят…

– А за что? – спросила Тоня.

– Сейчас поймешь, - ответил молодой человек.

Не понимая ничего, Тоня сидела, поглядывая на Евстигнея. Лицо молодого человека выражало крайнюю обеспокоенность, поэтому Тоня тоже испугалась.

«Что происходит?» - думала девушка, однако, ничего не могла понять, кроме того, что внизу ведутся какие-то разговоры.

– Из окна не выпрыгнуть, я осторожно взглянул, под окном гости стоят… - сказал Евстигней, - А ты вообще в положении, тебе нельзя даже и без гостей так делать было…

– Что за гости? – спросила Тоня, однако, увидев поднимающихся к ним жандармов, догадалась обо всем.

– Всем оставаться на своих местах, это обыск, - раздался голос жандарма.

– Фамилия, имя, отчество, род занятий, - спросил Тоню один из жандармов.

– Алексеева Антонина Степановна, - ответила девушка, - Гимназистка.

– Пока что гимназистка, - съязвил жандарм, - Что здесь делаете?

– Пришла в гости к своему жениху, - ответила Тоня.

Наблюдая за ходом обыска и увидев, что жандармы ничего не нашли, кроме печатной машинки, Тоня подумала:

«Печатная машинка во многих домах есть, листовки мы все раздали, а образец Евстигней не держал никогда, мы этот текст наизусть знаем. Все обойдется».

– Домой иди, - наконец, сказал жандарм Тоне и девушка вышла из пирожковой на улицу.

Придя вечером домой, Тоня не хотела ничего говорить о том, что произошло в пирожковой. На счастье девушки, родители были до сих пор под впечатлением дневного случая, поэтому сразу начали разговор с дочерью.

– И не стыдно ли тебе, Тоня, так поступать? – спросил Степан Аристархович девушку.

– Стыдно, - соврала Тоня, - Но получить ноль было очень обидно, поэтому я не сдержалась.

– Тебе в последнее

время терпения не хватает, - сказал мужчина, - Постой в углу, подумай о своем поведении.

– Пятнадцатилетнюю невесту в угол отправляешь? – удивилась Тоня.

– А кто виноват, что пятнадцатилетняя невеста так себя ведет? – спросил Степан Аристархович, - Зачем пятнадцатилетняя невеста снова к Евстигнею пошла?

– Да пошутила я, пошутила, - соврала Тоня, - Я к девочкам ходила, гуляли мы.

– Врать, тем более, не хорошо, - сказал Степан Аристархович, - Постой, Тоня, подумай обо всем.

Стоя в углу и видя, что родители уже поужинали, а ее не выпускают до сих пор, девушка подумала:

«Сейчас помру, как есть хочется».

Дождавшись разрешения вернуться к себе в комнату, Тоня помчалась на кухню.

– А, по-моему, ты, все-таки, в положении, - сказала Анна Паисьевна дочери, застав ее на кухне, сидящую за столом.

– Да не в положении я, не в положении, просто обнаглела, - отмахнулась Тоня, - Совсем совести у меня нет.

– Это я вижу, - сказала женщина и, понимая, что разговор будет бесполезен, ушла обратно.

========== Часть 20 ==========

На следующий день, едва Тоня переступила порог гимназии, сторож сказал девушке:

– Антонина, вас вызывает к себе Дарья Кирилловна.

– Уже молитва через две минуты, - удивилась Тоня.

– Идите в кабинет к Дарье Кирилловне, - еще раз повторил сторож.

Решив, что основная претензия к ней будет из-за того, что она вчера вошла не в тот класс, Тоня довольно спокойно пришла в кабинет инспектрисы.

– Алексеева, вы что себе всегда позволили? – спросила Дарья Кирилловна Тоню.

– А что такого? – начала возмущаться Тоня. Решив вынести из этой ситуации максимум пользы для себя, девушка сказала, не стесняясь классной дамы, - Вы, Дарья Кирилловна, чуть ли ни сношаетесь с учителем. Так я никогда это никому не скажу и сделаю вид, что никогда не видела, так же как, надеюсь, и вы закроете глаза на мою беременность, когда она станет видна. У каждого свои скелеты в шкафу. От освобождения от уроков гимнастики под предлогом, например, слабого здоровья, я бы тоже не отказалась.

– Да что вы себе позволяете? – возмутилась инспектриса, - Софья Ефимовна, это, однозначно, на отчисление уже тянет, даже если не обращать внимания на обстоятельство, которое мы с вами пока не видим. Вы вчера в поле зрения жандармерии по какому поводу попали?

– Без понятия, я просто сидела рядом со своим женихом, как вдруг пришли они, - сказала Тоня.

«Это на отчисление уже тянет», - вдруг уцепился разум Тони за эту фразу и девушка неожиданно для себя сказала, - Дарья Кирилловна, может, папа конвертик вам передаст? Мы с вами по-братски договоримся, вы меня не будете исключать.