Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Шрифт:
– Нет, это не пища для собак, - произнес Дима.
– Это пища черепах.
– Почему ты решил, что это пища для черепах?
– подозрительно покосился на него Алик.
– Я не говорил, что это пища для черепах!
– бурно отказался Дима.
– Я сказал, что это пища черепах.
– Это в каком смысле?
– уперся руками в бока Алик.
– В том смысле, что черепахи это уже съели.
– Ну и?
– не врубился Манхэттен.
– Ну и вернули все естественным путем в банку, - невозмутимо ответил ему Дима.
– Я, между прочим, собрался
– Желаю успеха, - развел руками Дима.
– Хватит вам, - остановил я их пикировку.
– Давайте есть, пока картошка не остыла.
– Вот это - пища богов!
– воскликнул, потирая руки, Дима.
– Вот это можно кушать...
Мы посидели, выпили, и потихоньку разговор вернулся к тому, что волновало нас всех. Когда я рассказал о своей беседе с капитаном Павловой, а потом - с Крестом и Черепом, и главное - о выдвинутом ими ультиматуме, мои друзья сильно обеспокоились. Они считали себя в достаточной мере ответственными за происходящее. Мы усидели обе бутылки, прилично захмелели, но выхода так и не нашли.
– Конечно, квартиру отдать - это самоубийство, - рассуждал Манхэттен.
– Тебе под пятьдесят, мужик ты, конечно, здоровый, но все до поры до времени. На новую вовек не заработаешь, а покатишься в бомжи, это финиш. С такого дна не выберешься.
– Может, все же поплакаться этой капитанше?
– спросил не очень уверенно Дима.
– А что он покажет против Креста и Черепа? Что они его за шкурками посылали? Это не преступление.
– Да они мне глотку сразу перережут, едва узнают, что я в милицию обратился. А они узнают.
Сидели мы допоздна, вертели и так, и эдак, ничего не могли придумать. Пошарили по карманам, набрали денег, и я пошел в палатку у метро купить ещё водки.
Когда вернулся, гостей прибавилось. За столом, заняв мое место, сидел Череп. На площадке у дверей квартиры стояли Леха с его копией, оба вошли следом за мной. В руках у каждого было по портфелю.
– Дождались хозяина?
– спросил, не оборачиваясь, сидящий ко мне спиной Череп.
– Ага, - ответил Леха.
– Ну тогда быстренько накройте там, в комнате, и брысь пока на улицу, мне тут надо с людьми потолковать.
Леха с напарником выдвинули в комнате стол на середину, стали ловко и быстро вытаскивать из портфелей коньяк, водку, дешевый какой-то портвейн и закуски на пластиковых тарелочках, уже нарезанные. Там красовались ветчина, севрюга, красная рыба, балык, селедка, впрочем, чего там только не было. Леха и его оттиск расставили все, открыли бутылки и громко сообщили в кухню, не заходя туда:
– Готово. Мы ушли.
И действительно испарились. Череп вышел из кухни, придирчиво осмотрел стол, удовлетворенно хмыкнул и пригласил нас:
– Ну что, хозяева, угощайте гостей. Прошу к столу.
Вышли переглядываясь Дима с Манхэттеном, присоединились к нам. Я гадал, что будет дальше. Я уже немного освоился с блатной манерой дешевых эффектов, и на меня это особого впечатления не производило. Интересно мне было, что за этим последует.
Но Череп явно не торопился удовлетворять наше
– Я привычкам юности не изменяю. Люблю портвешок грешным делом. А водку не, горькая она. Ну, будем?
– он приподнял стакан, посмотрел, как мы опорожняем свою посуду и незаметным движением влил содержимое стакана в глотку, даже кадык не дрогнул.
Из закусок он больше налегал на мою картошку с селедкой, приговаривая, что домашнее всегда лучше, и вообще сокрушался, что мы отвыкаем от простой еды. Ел откровенно с удовольствием, не притворялся, видно было, что и еда и питье доставляют ему радость.
Мы старались не нажимать на спиртное, поскольку уже были на взводе, а ещё не поняли, с чем пришел Череп. На закуски тоже не особо налегали: успели утолить голод, да и на душе не было спокойствия, все ждали, когда Череп начнет разговор, ради которого и пришел. Не на нас же посмотреть и не пить с нами он заявился.
Наконец Череп насытился, отодвинул тарелку, придвинул стакан, и на этот раз наполнил его портвейном до краев. Он сидел и внимательно изучал нас своими будто мертвыми глазами. Внутренне я сам содрогнулся от такого пришедшего в голову сравнения, но его взгляд действительно напоминал взгляд мертвеца. Был он какой-то остановившийся, стылый.
– Ну вот что, соколики, - начал Череп, прихлебывая вино мелкими птичьими глоточками, - деньги вам взять негде. Это как пить дать. Квартиру ты продавать не желаешь, в чем, собственно, прав, соображаешь, что без неё тебе абзац настанет. Но если деньги не вернешь в срок, а ты не вернешь, тебе также настанет абзац. И что тебе и твоим дружкам остается?
Тут он сделал паузу и уставился на нас, словно ожидая каких-либо предложений. Но их не последовало. Он торжествующе кивнул и продолжал:
– Вот именно, что сами не знаете. А остается вам, соколики, отработать. И все дела.
– Воровать не будем!
– сразу же резко отреагировал Дима.
– А кто тебя заставляет воровать?
– удивился Череп.
– Мы что, воруем, что ли? Да, мы с Крестом воры в законе, но это не значит, что мы с утра до вечера шныряем по карманам. Времена меняются, мой друг. Впрочем, понимай как знаешь. Нас заинтересовал ваш меховой Клондайк. Вы там уже нащупали кое-какие связи, примелькались в городе, да и коммерческий директор у вас голова, - без тени насмешки, даже с уважением проронил он.
– Предлагаем вам поехать на несколько месяцев туда, организовать систематические поставки, наладить закупку, привлечь сеть контрагентов, арендовать надежные склады. Охрану, транспорт, средства мы гарантируем. И вы вполне сможете заработать приличные деньги, не говоря уж о том, чтобы отдать долг. Крест сказал: десять процентов от закупочной стоимости ваши.