Купленная. Доминация

Владон Евгения

Откуда во мне взялись такие одержимые идеи — банально не представляю. Они просто зарождались спонтанно каждую проведенную рядом с ней минуту, сами по себе, каким-нибудь очередным маниакальным образом или конкретным пожеланием. После чего впивались в здравый разум мертвой хваткой и не отпускали меня уже до последнего. Видимо, чем-то подобным меня проняло тогда и у такси. Хлестнув по раскуроченным нервам очередным высоковольтным разрядом новоявленной идеей-фикс. Взявшимся практически неоткуда четким пониманием, что это…

Это все неправильно. Так не должно быть. Либо я окончательно двинулся рассудком, либо иду на поводу идиотских обстоятельств, которыми пользовался до этого чуть ли всю свою сознательную взрослую жизнь. Дурацкая привычка?

Выжал из этой истории все до последней капли и все что хотел выжать?.. Тогда откуда это гребаное чувство доводящего едва не до болезненного недомогания жуткого неудовлетворения, граничащего с не менее отупляющей тоской, практически выворачивающей душу наизнанку?

Почему не могу разжать пальцы и отпустить твою руку, наблюдая, как ты садишься в такси и успевая на какой-то короткий миг приблизиться носом к твоему затылку и втянуть в легкие одурманивающий запах твоих волос. Почему ты должна уезжать именно сейчас или уезжать вообще? Я же не чувствую того насыщения, за которым гонялся, как одержимый всю последнюю неделю, думая, что получу все сполна, как только до тебя доберусь. Ну, вот, добрался, а вместо полноты полученных ощущений с чувством заслуженного по праву триумфа, изъедающая до основания опустошенность. Будто это ты меня высосала всего до последней капли, а сейчас сбегала, как какая-то обычная воровка с места преступления. И ладно бы, если просто сбегала, потому что поджимало время и потому что у каждого из нас своя отдельная жизнь. Я это все прекрасно понимаю и понял бы при иных обстоятельствах, но ведь… Ты сбегаешь к нему… Пусть и не сейчас, пусть и не сегодня, так завтра по любому… Ты снова примешь от него телефонный звонок, договоришься с ним о предстоящей встрече… придешь к нему… ляжешь в его постель… раздвинешь перед ним ноги…

Может поэтому я и не смог сказать ничего путного на прощание? Потому что меня временно парализовало на месте. Я ведь только-только держал тебя совершенно нагую в своих руках, доводил до сумасшедших криков и затяжных оргазмов, выкладываясь до такой степени, будто это был мой последний в жизни секс… И что в итоге? Я просто, как последний дурак отпускал тебя к нему? И где тогда, спрашивается тот незабываемый вкус вроде как вкушенной мною победы? Это скорее походит на наш первый день знакомства, но в более трэшовом исполнении. Я снова тебя отпускал на добровольной основе, не делая никаких попыток ни остановить, ни что-либо предпринять во избежание будущих ошибок. А то, что ошибки вскоре запустят свою череду вместе с неминуемыми последствиями, в этом я нисколько не сомневался.

Возвращаться обратно домой в таком состоянии, едва не покачиваясь от переизбытка в крови адреналина и не пойми каких еще на хрен чувств?.. Можно было, конечно, воспользоваться старыми запасами бара, но данный номер я уже проходил и не так уж давно. Облегчения от него совершенно никакого, скорее, еще больше одурею и отупею. А что потом, поеду на пьяную голову искать свою Стрекозу в общежитие или в подаренную ей моим щедрым папенькой квартирку?

Вот и пришлось выбирать наименьшее из всех возможных типов зла. Поэтому я и отправился на работу, догонять пропущенные мною трудовые часы и заодно по ходу отработать все штрафные. Практически сразу по прибытию в административные офисы "Гарант Стрел-Строй" я узнал, что мой любимый родитель, а также гендиректор и хозяин всея компании — три в одном, только-только вернулся из Японии и уже как минимум минут двадцать разбирается в своем кабинете с произошедшими за время его отсутствия проблемами.

Сказать, как меня маленько приложило данной новостью, не сказать ровным счетом ни о чем. И далеко не маленько, и на вряд ли просто приложило. Скорее, проехалось по мне с дюжину раз асфальтоукладчиком, раздробив все кости в мелкую крошку и выжав до последней капли всю мою кровь. Правда, выглядел я при этом на удивление невозмутимо спокойным и собранным, чего не скажешь о моем внутреннем состоянии, превратившимся

меньше чем за минуту в развороченное кровавое месиво.

Не знаю, как у других, но чувство бешеной злобы, непомерной ярости и одержимого желания сорваться с катушек прямо здесь и сейчас, лично у меня выглядело именно так — перемолотым в огромной мясорубке монстром из какого-нибудь марвеловского комикса. Разве что испытываемая им на тот момент запредельная боль могла запросто добить до смерти своего носителя одним лишь болевым шоком.

Но я не только выжил, но и смог проглотить, почти не жуя, достаточно обоснованную мысль, что очень скоро Стрельникову старшему захочется немножко расслабиться. Получить заслуженную им толику любви после тяжелых часов перелета из одной точки Земли в другую и выдержанных до этого мозгодробительных встреч с японскими инвесторами. С кем ему захочется снять свое зашкаливающее напряжение? Тут, как говорится, и к гадалке не ходи.

Как раз данным выводом-размышлением меня и приложило практически сразу и едва не до летального исхода. А когда гендиректор через наших секретарей-помощников вызвал меня к себе в кабинет без каких-либо приписок и уточнений по какому вопросу, да и на кой вообще, у меня реально на несколько минут отнялись ноги, прострелив по позвоночнику на вылет через затылок самой, что ни на есть, стопроцентной контузией.

Неважно, какая именно причина побудила моего всегда верному своему предсказуемому поведению папеньку ни с того, ни с сего вдруг встретиться со мной. Совпадение это, или одна из его очередных проверок на вшивость? В любом случае он ни при каких обстоятельствах не выдаст ни словом, ни жестом своих истинных намерений. Будет играть выбранную им роль до последнего, пока не дожмет своего оппонента и не получит желаемое на золотом блюдце с голубой каемочкой. А пытаться переиграть Глеба Стрельникова на его поле, в его же игре, не имея представления в чем конкретно заключаются ее правила и что стоит на кону, дело изначально бессмысленное и беспросветно проигрышное.

— Наверное, где-то что-то сдохло нечто очень большое и очень вонючее, раз ты решил меня без предварительных ласк выдернуть к себе прямо по приезду из аэропорта.

Моя одна из главных и ключевых ошибок — я буквально с порога отцовского кабинета продемонстрировал свою очень плохо замаскированную грубость. Пусть и оставался при этом невозмутимо спокойными и абсолютно ко всему безучастным, не то что делая вид, насколько мне наплевать на истинную причину его вызова, а именно сам в это поверив.

— С каких пор ты начал позволять себе подобные высказывания в присутствии собственного отца? Встал с утра не с той ноги? Или очередное сильное похмелье после очередной вечеринки в ночном клубе?

Как ни странно, но я отыскал взглядом Стрельникова-старшего не за жертвенным алтарем его внушительного рабочего стола, а в одной из угловых лаундж-зон кабинета, возле панорамных окон и нехилой такой барной стойки. Он как раз разливал по двум толстым бокалам из початой бутылки "Соурвоисиер Л'Есррит Десантер" элитный коньяк стоимостью в пять тысяч кусков зеленых. А раз он пошел на такой щедрый и весьма редкий для него жест перед собственным сыном (кого-то еще, например, третьего лишнего, в пределах всего кабинета мною больше замечено не было), значит, я угадал. Что-то где-то все-таки сдохло.

— Для меня любой поход в твой кабинет сродни бурному похмелью. — я даже не заметил, как по привычке сунул руки в карманы брюк, остановившись перед кожаным мягким уголком зоны "отдыха" и, соответственно, где-то в пяти метрах от местонахождения отца.

Надо отдать должное, мой папенька даже в худшие для себя времена, а не только после долгого и изматывающего перелета, умудрялся выглядеть на все сто. Идеально выбритый, с идеальной укладкой лишь самую малость поредевших волос и в обязательном костюме-тройке от Вриони пурпурно-серого оттенка, сидящего на его сбитой фигуре матерого альфа-самца второй кожей.