Купленная. Игра вслепую
Шрифт:
Странно, что за столько прошедших веков, никто так и не заявил о своем законном праве на любовь к кому-то. На право мужа, да, на право первой брачной ночи — тоже. А вот на любовь — ни разу.
Это не влюбленность болезнь с потенциально смертельным исходом. Это жажда власти, всеобладания и вседозволенности — главный источник реальных человеческих бед. И его определили уже давно наши же предшественники. И как это не смешно, сделал это все тот же британский ученый, пусть и историк. "Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно". Увы, но это стопроцентная истина в последней инстанции. И любовь здесь совершенно ни при чем…
Наверное, тогда я была еще
Глупая, глупая Стрекоза. Да и не только она…
— Скорей всего, опять придется дергать Мережина. Выйти на отца в воскресенье?.. Куда проще до папы Римского дозвониться или до Трампа. — Кир напряженно смотрел на цифровую надпись сенсорного экрана своего айфона, сдержанно качая головой, грузно хмурясь и раздраженно поджимая губы. Не знаю, сколько он до этого пытался дозвониться до Стрельникова-старшего, но только при мне за последние тридцать минут успел, наверное, набрать раз двадцать (а может и больше) несколько известных ему номеров рабочих и нерабочих телефонов своего неуловимого отца.
Кажется, что именно из-за данной одержимости мне начинало его теперь катастрофически не хватать. После сумасшедше сказочной ночи, где мы полностью были поглощены лишь друг другом, соприкасаясь телами, сущностями и сердцами в неразрывном единении нашего и только нашего союза, вдруг настолько резко отдалиться… Хотя, конечно, я все прекрасно понимала. Это была вовсе не вина Кирилла. Увы, но Глеб Стрельников умудрился протиснуться между нами как раз там, где я этого ждала меньше всего. Причем, совершенно не удивлюсь, если узнаю, что это тоже являлось частью его давным-давно разработанного плана величайшего из стратегов. Может тогда я и не особо в него верила, наивно полагая, что это мы сами раскормили свою паранойю до таких ужасающих масштабов. Но уже очень даже скоро мне придется убедиться в обратном.
Проснулась я в спальне совершенно одна и довольно поздно. И как выяснилось чуть позже, Кир в это время уже во всю наяривал в своем кабинете по телефону, по интернету через ноутбук и еще бог весть по чему, в попытках отыскать отца или, по крайней мере, хоть как-то выяснить, где тот сейчас находился. Надо сказать, выглядел он на тот момент весьма забавно. Весь взъерошенный, небритый, в одних трениках (что уже крайне странно, если вспомнить его же слова, что это его абсолютно холостяцкая квартира, по которой он привык шляться по утрам нагишом) и почти полностью отсутствующий в пределах окружающей его комнаты.
Только после моего появления в дверях его ремонтируемого кабинета, он наконец-то более-менее пришел в себя и решил на время прервать свою расследовательскую деятельность. Вначале отправил меня в ванную, где я успела проторчать без малого полчаса, а уже после разрешил покопаться в своем гардеробе, вернее, в залежах старых сорочек и почти новой спортивной одежды. Пока он все это время колдовал над кофе и завтраком на кухне, я успела выбрать себе просторную серую футболку с абстрактным принтом и легкие бермуды из повисшего на моих худощавых бедрышках зеленого трикотажа. Хотя даже в слишком для меня просторном комплекте мужского белья я выглядела на редкость эротишно, чего, в принципе, и добивалась. К тому же, мне не терпелось продолжить то, что мы начали с Киром
Ага, сказала та, которую еще с порога кухни отправили в гостиную, дожидаться подачи готового завтрака там. Правда, ждать все равно долго не пришлось, ну, а, дождавшись, только и приходилось наблюдать за его постоянными манипуляциями с айфоном. Даже захотелось парочку раз выхватить у него этот чертов мобильный и долбануть им о ближайшую стенку. Хотя весьма сомнительно, чтобы этим можно было добиться желаемого результата.
— А может не надо так резво гнать лошадей? Переживем как-нибудь один денечек и без твоего отца. Тем более, завтра тебе на работу, а там выйти на него будет куда проще и быстрее.
— Если он вообще будет в компании, не говоря уже про город и страну.
Наконец-то Кир отложил свой чертов сотовый на широкий журнальный столик из цельного массива эбенового дерева рядом с приготовленными его же руками очень аппетитным классическим омлетом, печеными вафлями и парой чашек еще горячего, свежезаваренного кофе с капучино (капучино, кстати, для меня). Про нарезку из мясных и сырных закусок, плюс двухъярусную конфетницу со свежими фруктами, цукатами и восхитительными шариками шоколадного ассорти (которого я явно еще никогда в жизни не пробовала) говорить, наверное, излишне. При виде всего этого гастрономического великолепия и исходящих от него же сумасшедших ароматов, я продолжала "давиться" голодной слюной даже после того, как отправила в рот немаленькую порцию пышного омлета с парой кусков сыра, буженины и с десяток маринованных маслин. Сколько раз я уже успела отломить от французского багета кусочков — уже и не припомню. Но с такими темпами, боюсь, Кир точно останется голодным. Правда, сам виноват. Вцепился в этот треклятый телефон, как не знаю кто.
— Похоже, кто-то только что распрощался с очень жесткой диетой.
Ох, да неужели? Наш златокудрый прынц соизволил обратить свой всеподмечающий взор на мои гастрономические аппетиты несоизмеримых масштабов? Хотя-таки да. Голод у меня вдруг проснулся просто пугающе зверский.
Но я все равно с возмущением сглотнула наспех прожеванный кусок, запив его парой больших глотков айвового сока.
— Я, между прочим, уже со счету сбилась, сколько дней то ем за троих, то ничего, кроме воды, не могу взять в рот.
— Про взять в рот воду, звучит, конечно, странно, но… мне понравилось. Что-то новенькое.
Ну да, а теперь он вдруг вспомнил, что я здесь не в качестве диванной подушки сижу на его королевском секционном диванчике, в нескольких метрах от кресла, где я ему впервые сделала минет и от тахты, на которой он меня впоследствии разложил, после моего коронного стриптиз-танца у окна. Вот и зачем, спрашивается, я вдруг начала воскрешать все это в своей и без того травмированной памяти. Особенно, когда Кир придвинулся ко мне еще ближе, закинув руку на спинку дивана за мои плечи и принявшись с весьма пристальным вниманием следить за моими кулинарными пристрастиями.
— Ты жуткий пошляк. Тебе об этом часто говорили? — следующий откушенный от булки кусок с ветчиной, специально обильно помазанный мною отдельно стоящим в соуснице майонезом, пришлось затолкать подальше к щеке. Но мой наигранно возмущенный голосок все равно прозвучал комично дефективно. Да и как я могла долго злиться на этого невыносимо обаятельного обормота? Тем более, когда он ТАК на меня смотрел и от чьей головокружительной близости у меня моментально перехватывало дыхание и начинало сладко ныть под сердцем и… между стиснутыми ножками.