Купленная. Игра вслепую

Владон Евгения

"Директор Гильдии актеров кино России заслуженный работник культуры Валерия Глушакова в разговоре с нашим корреспондентом выразила свои искренние соболезнования в связи со смертью российского актера и просто невероятно талантливого артиста Егора Николаева.

Сегодня ночью, в своей квартире от сердечного приступа скончался…" — и дальше, как и положено в подобных статьях, чисто по накатанному тексту… Скоропостижная кончина. Приехавшие на место вызова врачи ничего не смогли сделать, разве что установить причину и время смерти. И, само собой, не единого слова-предположения, что помереть он мог и от чего другого. Что называется, причинно-следственная связь налицо. Будет ли

по данному делу проводится какое-нибудь расследование, кроме обязательного вскрытия в морге? На вряд ли. Сердечный приступ — это сердечный приступ. И не важно, что его можно вызвать искусственно, и он является чуть ли не ведущим лидером в заказных убийствах "по-тихому", за которым сразу же следуют не менее частые "суициды" в виде выбрасывающихся из окон жертв. Простому обывателю о таком в новостях не скажут. Ну и о самом скончавшемся очень скоро забудут, как только выжмут со спекуляции над его именем по максимуму.

Не знаю, когда я очнулась и через сколько минут сумела прийти в себя. Про отключившийся окончательно мозг можно и не говорить. Его буквально заклинило в глубокой прострации, разорвав связь с окружающей реальностью едва ли не физически. Не позвони мне вскоре на сотовый Кирилл, я бы точно продержалась в этом отупевшем состоянии не известно сколько еще времени. И то, я не сразу въехала с какого номера он сделал вызов и почему заиграл установленный мною рингтон на его российского оператора, а не на норвежского? По крайне мере, мне было как-то не до последнего. Главное, что звонил Кир, и я в который уже раз за последнее время дождалась этого. Очередной возможности услышать до боли родной и ставший окончательно любимым голос, отведя тем самым душу от преследующих меня по пятам кошмаров.

— Как там поживает "Ничего" у (очень на это надеюсь) дико по мне соскучившейся Стрекозы? — наверное, как раз за это я и влюблялась в него с каждым прожитым днем, часом и секундой все сильнее и крепче. За все эти милые мелочи и глупости, за здоровое чувство юмора и особенно за те моменты, когда он заставлял меня улыбаться во весь рот даже на грани моего очередного истеричного срыва. Будто как-то чувствовал или знал, в каком я сейчас нахожусь состоянии и как сильно нуждаюсь в его поддержке. Еще с полминуты назад я находилась на грани неизбежного обморока, а он взял и позвонил — в буквальном смысле этого слова отвел нависшую над моим многострадальным самочувствием реальную угрозу.

— Как обычно. Извелось и истосковалось за своим квазипрынцем на квазиконе. Все ждет, когда под окнами услышит знакомое "ржание" со "стуком копыт", — на самом деле, я чуть было не взвизгнула от очень резкого удара в голову в виде дичайшей радости-восторга, когда до меня наконец-то, пусть и с небольшим опозданием, дошло, что Кир ДОМА. Что нас, возможно, разделяют не полторы тысячи километров, а не более десяти, а может и того меньше — намного меньше, — Черт. Ты где? Неужели уже прилетел?

— И как это ты догадалась? — вот же ж язва вредная. Не успокоится, пока вдоволь не насладится представившимся моментом и моей готовностью простить ему даже самые жестокие шутки.

— Кир. Я серьезно. Ты где? В аэропорту или уже подъезжаешь?

Еще и посмеивается с моего жалостливого голоска уже готового захныкать в показательной манере очень капризной девочки. Хотя именно сейчас, в эти самые мгновение меня пробирает прошибающим насквозь разрядом то ли болезненного озноба, то ли столь долгожданного, почти исцеляющего облегчения.

Кир на самом деле очень и очень близко. Я действительно это чувствую, тем самым буйством зашкаливающих ощущений, которые способны даже мертвого воскресить или поднять на ноги с

инвалидной коляски парализованного калеку в религиозной эйфории. Вспышкой безудержного счастья или чего-то большего, когда готов разрыдаться от переполняющей тебя радости с пробирающим до поджилок нетерпением обнять бесценного для тебя человека и уже никогда-никогда не отпускать его от себя. Вцепиться в него (и желательно прямо сейчас) со всей дури, чтобы ощущать только его, в коем-то веке забыв о всех кошмарах этого месяца и не позволяя новым нарушить эту совершенную гармонию долгожданного единения.

Господи… если бы он только знал… Почему все те глупости, что слетают с твоего языка никогда не соответствуют тому, что ты на самом деле чувствуешь? Ведь в такие моменты тебе действительно кажется, что ты можешь двигать горы и буквально ходить по воде.

— Пока еще в аэропорту. Но уже иду по парковке, пытаясь вспомнить, где я оставил впопыхах машину и та ли эта парковка вообще. Так что… Готовься отвечать за все те злодеяния, что ты успела совершить в моей квартире за все время моего отсутствия. Учти. Взыщу с тебя по полной. За каждую крошку печенья в моей постели и пролитый на мой ноут сок.

— Уже жду не дождусь твоей полной инспекции с последующим списком штрафных санкций без права на адвоката и звонка родителям.

— Ох и договоришься ты у меня, смотрю, очень даже скоро.

— Чем скорее, тем лучше. Так что поторопись. А то мало ли, что я еще успею натворить за это время в твоей чудо квартирке.

— Даже не надейся. Сейчас сяду в машину и опять тебя наберу. Буду висеть на ушах до последнего. Так что прибраться там точно не успеешь.

— Ой, как страшно. Боюсь-боюсь.

— Ты не Стрекоза. Ты языкастая Егоза, до которой я очень скоро доберусь. Даже не представляешь, как у меня зудит от этой мысли и от всего того, что я с тобой сделаю меньше, чем через час.

И как это я еще не взвизгнула от восторженного ликования?

Чем больше глупостей говорил Кир, тем быстрее меня отпускало, наполняя измученную душу почти забытыми чувствами самых восхитительных в мире ощущений. Казалось, именного этого мне как раз и не хватало. Стопроцентной уверенности, что ничего плохого произойти уже не успеет, да и не сможет. Словно близость Кирилла могла перекрыть собой самые страшные угрозы окружающей нас гребаной реальности, защитив обоих от всего и вся. В том числе и от Стрельникова-старшего.

— Вот когда доберешься, тогда и будешь и запугивать, и воплощать свои беспощадные "страшилки" в жизнь. А так… Это всего лишь пустые слова и детские пугалки.

— Ну, все. Пеняй на себя. И о пощаде больше не мечтай. Последнее китайское предупреждение ты уже получила. Так что жди и готовься. О надежде можешь забыть сразу. Любые поблажки и послабления отменяются. Только самый убойный хардкор без перекуров и пятиминуток на отдышаться. Пока не взмолишься о пощаде.

— Такой, как в нашу первую ночь? Или еще более убойное? — у меня даже сердце в груди сладко сжалось от сладкого предчувствия, скрутив внизу живота обжигающим жгутом греховного томления.

Господи, я уже и забыть забыла, что это такое — плавиться от самых восхитительных в мире ощущений. А как меня теперь ведет и опаляет жарким облаком невероятных ощущений — упоительного экстаза и почти болезненного возбуждения. Представить теперь сложно, что же со мной случится на самом деле, когда я наконец-то увижу Кира прямо перед собой, а потом окажусь внутри смертельной клетки единственно желанных для меня объятий. Если даже вдруг и умру от переизбытка чувств, то это будет самой прекрасной за историю человечества смертью, какую только можно себе пожелать.