Куплю Рога родному мужу
Шрифт:
Но, может быть, вы еще чем-то занимались кроме учёбы?
Я кивнула, потирая виски, которые начинало ломить от боли и тусклого света. Прикрыв глаза, вспомнила себя, юную и доверчивую, считающую, что весь мир будет у моих ног, только постараться…
– У меня денег не было на выпускной. Я пошла подрабатывать в придорожное кафе, на выезде из города было такое "У Артура". Сразу после заправки стояло с правой стороны. Теперь там уже другое…
– Так, отлично, – подбодрил Смирнов.
– Устроилась в конце марта,
– Нам?
– Да, кроме меня работали еще девчонки. Даша и Виталина, вроде бы. Честно сказать, уже могу и ошибиться.
Смирнов снова сунул мне в руки фотокарточку пропавшей Ирины Кузьминой.
– А эта девушка?
Я сначала отрицательно покачала головой.
– Нет, ее среди нас не было. Это точно.
Смирнов обречённо вздохнул. За спиной заскрипела деревянная дверь и в кабинет вошел Игнатов. Окинув взглядом не изменившуюся картину, плюхнулся на стул и спросил куда-то в стену:
– Может, на сегодня достаточно, начальник? Женя устала, да и вам, наверное, домой пора. Мы можем пожить в городе несколько дней, придем завтра. Если удобно, конечно…
Смирнов устало кивнул, с сожалением посмотрев на пустую тарелку из-под бутербродов:
– Давайте так. Сейчас по домам. Если вы, Евгения Викторовна, что-то вдруг вспомните, звоните в любое время суток. А я, пожалуй, съезжу перекушу, а потом на дежурство. Мне сегодня в ночь ещё…
Денис тут же встал, и я послушно потянулась за ним.
– Спасибо…
– Женя, – окликнул меня Смирнов, – не расстраивайтесь! Память обязательно подкинет что-нибудь. Просто на это, возможно, требуется больше времени.
Я кивнула.
Смирнов проводил нас на выход. С Игнатовым обменялся крепким рукопожатием. Через пару минут к воротам подъехало такси. Мы сели в теплый салон. Игнатов на переднее сиденье, а я позади. Его желание держать дистанцию ранило, но я его понимала. Откинувшись на спинку, наблюдала за мелькающими в окне разноцветными огнями большого города.
Рано я доверилась и поверила в то, что нужна ему. Да, нужна, но только как еще одно средство для достижения личной цели. Денис ненавидит Плотникова и каждый день помнит о том, что сотворил этот гаденыш со своими дружками. Он живет этой ненавистью, этой жаждой мести. Любви и каким-то светлым чувствам, увы, здесь совершенно не место. Обидно и горько, но я, ведь сама виновата. Знала, на что иду. И верила ему, вопреки доводам разума…
36
36
Такси нас быстро доставило до дома. Денис вышел первым и приоткрыл мою дверь, но руки не подал. Он сразу отошел от машины, сел на лавочку и закурил. Ежась от промозглого осеннего ветра, я озиралась по сторонам, пытаясь рассмотреть очертания незнакомого двора в темноте. Потом принялась считать все светлые окошечки в доме напротив.
Денис, докуривая сигарету, похлопал себя по карманам в поисках ключей.
– Пойдем, – коротко бросил он, снова обдав холодом. Только, в отличии от осеннего ветра, этот сковывал душу.
Я, обессиленная и измученная морально, поплелась за ним.
Как только мы зашли в квартиру, Игнатов бросил ключи на тумбочку, порылся в ящике и достал оттуда наличные.
– Я уезжаю. Побудешь пока одна. Еду можешь заказать, любые продукты из магазина. На журнальном столике каталог, посмотришь. Меня не жди, ложись спать.
Он отвернулся и взялся за ручку двери.
– Денис! – поспешно окликнула я его. – Прости…
– Не надо, – обрубил он мои извинения на корню и захлопнул дверь.
Я устало опустилась на пуфик, стащила с головы порядком надоевший за день парик, уткнулась в него на секунду. Едко защипало в носу, хотелось разреветься. Да какой там разреветься, кричать хотелось до одури, но не поможет. Что бы ни говорил Денис, я все равно причастна ко всему, что творил мой муженек, прикрываясь деньгами своего папаши. И ненависть, она не делит ситуацию на части, не отделяет зерна от плевел. Игнатов сейчас ненавидит всех, всю эту грязь и систему в целом. Ну а то, что я случайно затесалась там, не имеет особого значения. Если нет надежды на справедливость, то какой смысл оправдывать мое существование? Я уверена, он тысячу раз пожалел, что связался со мной. Зачем я ему? Теперь – только обуза.
Я прошла сразу в спальню, скинула с себя вещи и пошла в душ нагишом. Отчего-то чувствовала, что Денис уже не вернется. Взгляд, которым он окинул меня напоследок, говорил о многом. Он разочарован, особенно мной.
Горячая вода врезается струями в кожу, мышцы отпускает, напряжение понемногу уходит. Но кажется, всю ту грязь в которую я окунулась, все равно не смыть. Хоть Смирнов старался и не показывать мне самые ужасные снимки, но я их видела мельком. А те девушки, женщины. Живы ли они еще? Если хоть на секунду представить, что во всем этом замешан Виталик, то становится особенно мерзко. Сначала он творил эти ужасные вещи, а потом шел домой, на работу, общался с людьми…
Какой же он на самом деле страшный человек. Да и человек ли?
Мысли об убитых преследовали снова и снова. Я улеглась в постель, но меня трясло так, будто я оказалась совершенно раздетой зимой на улице. Проверила балкон и все форточки – закрыто. Залезла в шифоньер и достала оттуда огромный теплый плед. В совокупности с одеялом мне удалось кое-как согреться и впасть в сонное состояние. Но полноценным сном это сложно было назвать. Мелькали лица, обрывки разговоров и истеричный смех Плотникова. Проснулась в поту. Руки тряслись как у хорошего забулдыги.