Куплю Рога родному мужу
Шрифт:
Уже там иду вдоль тропинки, как ни в чем не бывало. Вокруг высокие заросли рябины. Они горят огнём и радуют глаз. Застегиваю куртку, теперь можно. Возле калитки осматриваюсь ещё раз, легко отпираю нехитрый замок изнутри и выхожу на тихую улочку. Стараюсь идти спокойно, размеренно, а еще контролирую дыхание,чтобы не дай бог хоть каким-то нервным движением не привлечь к себе лишнего внимания.
Три переулка позади. Вот и хлебный киоск. Вокруг него заросли кустарник. В случае опасности успею нырнуть за них и спрятаться. Стучусь в окошечко,
— Можно мне две ватрушки с творогом? Свежие? Спасибо. А не подскажите, как такси вызвать. Номер какой-нибудь? Сами вызовете? Ой, спасибо вам огромное. Да, я тут подожду…
Все двадцать минут, пока жду машину, меня отчаянно колошматит. Но я беззаботно жую ватрушки. Тётка Наринэ, продавщица из киоска, меня уверяет, что ее племянник, занимающийся частным извозом, приедет быстро. Машина у него простенькая, зато берет недорого и водит аккуратно. Я благодарю её и нахваливаю ароматные ватрушки. Для моего пустого желудка они как нельзя кстати.
Раритетный драндулет, а не машина, вылетает из-за угла, поднимая клубы пыли, и останавливается возле меня. Шофёр, дядька с большими усами и смешной кепкой набок, выскакивает наружу и заботливо открывает заднюю дверцу авто. Сажусь в салони радуюсь, как ребёнок, рассматривая дурацкие, в красно-жёлтую полоску, шторки на окнах.
— Куда поедем, красавица? — спрашивает водила.
— Сначала на вокзал, — отвечаю я, мило ему улыбаясь. — А потом совсем в другую сторону. Обещаю, за все хорошо заплачу.
— Как скажешь, милая! Такой цветок возить только в радость!
45
45
Игнатов. Неделю спустя.
Смирнов ходил из угла в угол по кабинету и что-то бурдел себе под нос. Мне же каждый его шаг отдавался тупой бухающей болью в висках. Несколько бессонных ночей подряд сделали свое дело. Я готов был сдохнуть на месте, настолько тело ломало и выкручивало от боли. Но уснуть не мог. Не мог, потому что чувствовал себя загнанным в угол раненным зверем. Уронив голову на руки, слушал жестокие слова и готов был скулить от беспомощности.
— Игнатов, я все понимаю, но её нигде нет, — оправдывался Смирнов. — Не брала билеты, не попадалась на постах. Не заказывала такси. Единственная зацепка — лишь то, что она с твоей карты деньги сняла на вокзале. Но могла снять и не она. Камер там в этом месте нет, а банкомат старенький ещё, тоже без видеофиксации. Могла ведь и просто карту потерять. Или выкинуть.
— Дома вещи раскиданы, понимаешь ты, нет?! — взорвался я в очередной раз, ударяя со всей дури по столешнице кулаком. — Приезжал туда кто-то! Увезли её! Не могла она сама бесследно исчезнуть…
— Ну кто ж тебе камеру-то мешал установить, а, Игнат? — язвительно заметил Смирнов, и был чертовски прав. — Я что могу теперь сделать? Мне сейчас и без этого забот хватает! Плотникова выловили, но это полбеды! Его теперь расколоть нужно. И не только его, а всех его дружков. И папашу заодно, что
— Да ничего я не думаю, — устало согласился и виновато посмотрел на Смирнова. — Скажешь мне, если хоть какая-то информация проскочит по ней?
— Скажу, — облегчённо вздохнув, уверенно пообещал Смирнов. — Обещаю! Дай только с этим гадюшником разобраться. Непросто ведь! Столько лет не могли подобраться. Если бы не догадка Плотниковой, ещё бы сто лет искали зацепки. Молодец, девка. Верил я в нее! Знал, что найдётся в её памяти то самое… А ты это, давай, Игнатов, вали отсюда. Видеть тебя уже не могу. Работать мешаешь. Отпуск возьми, что ли… Вроде как ты свое задание выполнил. Генерал разрешил все дела твои сжечь к херам. Чистый ты теперь, как агнец. Радуйся!
— Спасибо на добром слове тебе, Сафиевич, — усмехнулся, вставая со стула. И правда, что тут делать? Протянул Смирнову руку и крепко пожал.
— Иди уже, — пробубнил он довольно, прихлебывая из кружки свой остывший кофе. — Будешь нужен, всегда найду.
— Ты мне, главное, Женьку найди.
— Главное… — ворчит Смирнов, усаживаясь за стол. — Баба как баба. Чего убиваться…
Но я уже не слушаю, выхожу из кабинета и по еле освещенным безликим коридорам иду на выход.
Выпускают без слов. За эту неделю я здесь как родной. Оббил все пороги. Женька пропала, словно в воду канула. Подавать заявление о пропаже? Так она и так в розыске. Да и кто я такой? Одна надежда на Смирнова была. И он вроде даже что-то делал для того, чтобы её найти, но толку…
Женьки нет. Она просто исчезла. Ворвалась в мою жизнь сладким вихрем, разбередила душу и растворилась в воздухе. В тот день домой я приехал только после обеда. Даже не позвонил ей ни разу, старался успеть завершить все самое важное. Нужно было утопить Плотникова, и любой довесок имел значение. Да и потом, я должен был быть уверен, что меня не вернут по делам в город. Рассчитывал уехать на пару дней, увезти Женьку, помочь ей устроиться.
Отчаяние затопило душу, когда осознал, что случилось непоправимое. Всё в доме было перевернуто вверх дном. Выключенный мобильник валялся возле постели. Часть вещей пропала, значит Женька успела одеться. Только никто ничего не видел и не слышал. Место я выбрал действительно удачное, никаких лишних глаз, никаких свидетелей.
Лишь то, что нигде не было крови, давало надежду, что с Женькой было все хорошо. Но это глупости. Знал, нутром чуял, что все хреново. И с каждым днем чувствовал себя ещё поганей, ощущая как истончается наша связь.
Связь. Тонкая незримая нить, вопреки всему тянущая меня все эти дни к этой удивительной девочке. Сладкое чувство, поселившееся в груди, заставляющее забывать обо всем. Наваждение, когда тонешь в её глазах, и весь мир перестаёт иметь значение. И губы, сладкие до безумия, которые хочется целовать снова и снова…