Куплю свое счастье
Шрифт:
Да, у меня есть на что посмотреть. Я… в приличном смысле слова. В спортзал хожу регулярно, плаваю, стараюсь, да, в последнее время чуть меньше, но…
Кстати, в неприличном тоже есть на что посмотреть. Но… думаю, пора бы уже и прикрыть!
Считаю до трех, а потом подниму полотенце.
Раз, два… два с половиной… два с четвертью…
Ася отворачивается резко, вздыхает.
– Прости… Прости, Роман… Я не подумала, извини.
Она хочет сбежать, и я обязан это пресечь! К черту счёт и полотенце!
В
– Что ты…
– Тише. Спокойно.
– Роман, я… - дышит тяжело.
Да и мне не легко. Не успел охладиться в душе, а тут опять… «жаришка»!
Целую ее в затылок, поворачиваю к себе.
– Я… я поговорить… хотела… это… важно… - она пытается вставить слова в перерыве между моими поцелуями.
– Важно. Я понимаю. – я тоже пытаюсь вставить слова. Это нелегко. – Но это тоже важно.
Какая же она… прекрасная! И… чёрт, мне надо остановиться! Или все-таки не надо?
– Рома…- в ее устах мое имя звучит неожиданно сладко, и…
На фиг. Обо всем забываю. Она. И я. И мы. И…
И это что-то невероятное. То, как она поднимает голову, как смотрит, как открываются ее губы – не для того, чтобы сказать мне «нет», чтобы сказать «да»!
И она говорит!
Не словами, туманом в глазах, влажностью губ, жаром тела, упругостью груди. Мягкостью там, где надо.
Я улетаю, погружаясь в нее, растворяясь в ней.
И как хорошо, что на ней платье! А то, что под платьем будет быстро снято и…
Крышесносно. Остро. Будоражаще. Дико.
И когда в последнюю секунду перед фейерверком всех мыслимых и немыслимых чувств я открываю глаза и вижу ее дрожащие ресницы, на которых капельки влаги я понимаю, что…
Я люблю ее. Эту Белоснежку. Эту девочку с характером. Эту львицу, которая готова порвать чужой прайд ради не родных ей детей, которые более чем родные.
Люблю.
Она обмякает в моих руках, сладко мяукая. Прижимаю ее голову к своей обнаженной груди.
Я не собирался вот так. Но это кажется таким правильным! Таким… невероятно настоящим!
Так все и должно быть!
И плевать, что она пока еще жена другого – это очень ненадолго!
И плевать, что между нами все еще стоит ее обман – я понимаю почему! И заранее ее прощаю.
На все плевать. Ну, конечно, кроме ее дочери, Маруськи, перед которой ей, конечно сейчас будет стыдно. Но Марусю я беру на себя! И что-то подсказывает мне, что Маруся покажет мне большой палец и подмигнет, встав на мою сторону. И это она ее бассейн и зоопарк не видела! И на квадроцикле не каталась. И вообще…Нет, я не собираюсь подкупать Марусю. Если только… совсем чуть-чуть!
– Родная, ты как? – так не хочется выплывать из этого сладкого рая,
– Я… хорошо.
– Всего лишь? Я ожидал фанфары…
– Не надо, Ром, пожалуйста… - чёрт, почему-то мне кажется, что ей реально не очень понравилось то, что произошло. Или… она чего-то боится?
– Ася, что случилось?
– Я… я пришла не за этим. Правда.
– Я знаю. – хочется хоть как-то ее подбодрить.
– Я… Мне нужна помощь. Вернее… не мне. Моей старшей дочери. Стасе.
– Старшей Стасе? – делаю вид, что я не в курсе.
– Да, я… подожди…
Она отстраняется, опустив голову, вздыхает, я чувствую, даже всхлипывает.
– Я вас обманула, Роман. – судорожный вздох. – Алёшка… Алёнушка… в общем, она не моя дочь.
Молчу. Не потому, что перевариваю то, что она сказала – я ведь и так уже знаю, что Алёнушка ей не дочь.
Просто все еще вибрирую, и кайфую от того, что только что произошло между нами.
Потому что для меня это реально было что-то абсолютно крышесносное - кажется, так говорят?
Я такого не испытывал, на самом деле. И… сразу легко понять, что вот это вот, то, что только что тут произошло – вот оно и есть настоящее, а все, что было до…
– Рома… Роман, ты меня слышишь?
Я-то слышу! Хорошо слышу! Только не понимаю, зачем сейчас об этом.
Сейчас мне хочется о другом!
О том, какие у нее волшебные губы, о том какое нежное тело, руки какие!
О том, что она вся волшебная!
И моя.
Белоснежка моя!
Об этом хочу! А не о том, отчего пока у нас с ней одни проблемы…
– Рома, пожалуйста, скажи что-нибудь.
Чувствую ее дрожь, и снова судорожный всхлип. Она… плакать что ли вздумала? Глупышка моя!
Беру ее лицо в ладони, поднимаю. Ресницы опущены, глаза закрыты, губу закусила, сдерживает слезы… Губу закусывать нельзя! Я уже ей говорил об этом!
Эти губки только мои!
Целую, заставляя выпустить розовую нежность. Прижимаю к себе. А ее трясти начинает!
Чёрт… Я что-то делаю не так?
– Ну-ну, успокойся, малышка, тихо-тихо!
– Ром… не молчи… скажи… я… я просто умру сейчас!
– Не переживай, успокойся! Я все знаю!
– Что?
Чувствую, что она замирает, даже не дышит кажется.
– Что ты знаешь? Я говорю тебе, что я не мать Алёнушки! Слышишь?
– Слышу! Прекрасно слышу.
– И…что?
– Я знаю, что ты не мать!
Она резко распахивает глаза, рот округляется.
– То есть… как?
Такая смешная мордашка! Зацелованная, глаза еще осоловелые после того, как она получила свою дозу удовольствия.