Куплю твоё завтра
Шрифт:
Заглядываю девушке в глаза.
– Просто ответь… Ты подвергалась когда-нибудь сексуальному насилию?
Глаза её становятся влажными. Лера кусает губы и как-то неуверенно качает головой.
– Ладно, спрошу по-другому. Тебя кто-то обижал? Ну... так, как может парень обидеть девушку.
Вновь неуверенно, но уже кивает.
– Это сделал Матвей?
Зажмуривается. На щеках появляются мокрые дорожки.
Вот же сука этот Матвей!
Глава 21
Лера
До
Две звонкие пощечины, удар поддых…
– Может всё-таки сама пойдешь? – прорычал мне в лицо этот тип.
– Сама, – прохрипела в ответ.
Накрутив мои волосы на кулак, мужик поволок меня в прихожую. А там уже толпились люди. Двое из них были в полицейской форме.
У меня даже мысли больше не возникло просить о помощи полицейских. Ведь одному из них я открыла дверь.
– Обыскать всю квартиру, – скомандовал их главный.
Я вглядывалась в лица мужчин, но ничего, кроме жестоких масок, не видела.
Кто они такие?
Что сделал Матвей?
Больно дёрнув меня за волосы, мужик выволок моё покалеченное тело из квартиры.
Я плакала навзрыд, пыталась закричать, чтобы услышали соседи, но мой рот зажала крупная ладонь, пахнущая властью и жестокостью.
Да, теперь я знала, как именно воняет это сочетание силы и безумия.
Через минуту я уже сидела в машине, забившись в угол заднего сиденья какого-то джипа. Едва тронувшись с места, мужик начал кому-то звонить. Поплывший от страха мозг с трудом улавливал, о чём этот телефонный разговор.
«Его квартиру обыскивают. Да, я понимаю. Нет, он успел улететь, сука!.. Но кое-что вместо себя оставил. Свою сестру…»
Я горько пожалела, что назвалась его сестрой, ведь формально Матвей не был мне братом. Однако понимала, что о наших родителях заикаться не стоит. Иначе и им достанется за то, что сделал Матвей.
Господи!.. Да что он сделал-то?
Мужчина вновь кому-то позвонил.
«Заеду через пять минут. Подготовь всё».
В его тоне было столько порочного и грязного...
Моё сердце забилось ещё истеричнее.
Кто и что ему должен подготовить?
Это как-то связано со мной?
Рванулась к двери, но замки, конечно, были заблокированы.
Мужчина бросил на меня взгляд через плечо и скорчил жалостливую рожу.
– Вот так, детка. За поступки одного дебила приходится расплачиваться таким невинным овечкам, как ты.
– Что… Что Вы со мной собираетесь сделать? Я ничего не знаю! – задрожал мой голос.
– Жить будешь. Правда, новая версия твоей жизни будет не такой сладкой, как предыдущая. Никаких Мальдив, детка. Никаких шмоток по тысяче евро от известных брендов. Никаких тусовок на крышах небоскрёбов.
Да, такова была жизнь Матвея. Всё самое лучшее, дорогое, вкусное. А я просто вписалась
– Всё. Приехали. Закрой рот и получай удовольствие, – отрезал мужчина, заглушив мотор.
Я забилась в угол, но он ловко вытащил меня из машины.
Мой мозг ничего не соображал, я мечтала отключиться. Чтобы не чувствовать ни грязи, ни боли.
Но всё равно всё чувствовала...
Как меня раздевали, связывали руки, фотографировали в грязном подвале, трогали там, где нельзя трогать. Никому.
Слышала мужской смех, грязные шуточки. О том, что если Матвей не явится, получив эти фотки, то меня, скорее всего, будут насиловать все, кому не лень.
И это были совсем не шутки…
Мои рыдания они тоже фотографировали. А потом я всё-таки отключилась…
Потихоньку прихожу в себя. Горячий вкусный чай, добрые глаза Богдана, его утешающие слова…
Кажется, впервые за последние несколько дней я чувствую себя живой. Дышащей. Да, оплакивающей ту часть себя, которую, наверное, навсегда потеряла... Но ко мне медленно, но верно возвращаются силы, а значит, я ещё поборюсь за свою жизнь.
Постфактум во мне просыпаются воспоминания о том, как я бежала через лес и упала в глубокую яму. Как ободрала руки, карабкаясь и пытаясь вырваться.
Это словно была не я, а какая-то напуганная девочка, которая увидела вместо Богдана тех грязных мужчин.
Со мной это навсегда?
Я теперь всегда так буду реагировать на ласки?
По щеке вновь скатывается слезинка. Богдан протягивает руку, пытаясь её стереть, но я отшатываюсь и вытираю щёку сама. Ставлю чашку на столик возле дивана. Делаю глубокий вдох и выдох, чтобы наконец-то успокоиться. И, сглотнув колючий ком, застрявший в горле, тихо выдавливаю:
– Меня никто не насиловал, если ты об этом. И Матвей тоже. Просто я попала к очень плохим людям из-за него.
– Что они с тобой сделали? – шепчет парень, а его глаза злобно прищуриваются. – Что, Лер?
– Раздевали. Унижали. Фотографировали.
Богдан тихо матерится, отводя от меня взгляд. Меняет положение, плюхнувшись на задницу, и растерянно проводит ладонями по волосам. Отчего они красиво взъерошиваются.
– Да сколько же Матвей этот должен? – задаёт вполне логичный вопрос.
Пожимаю плечами. На самом деле деньги – это меньшее, что должен Матвей. Он фактически убил компанию. Слил все разработки какого-то сверхнадёжного и экологичного мотора, состав сплава для мегалёгкого кузова, дизайн… Матвей всё продал европейским конкурентам. А помогала ему жена генерального директора фирмы. «Лиса» никогда больше не будет производиться в России. А владельцы тех моделей, которые уже сошли с конвейера, не смогут их обслуживать. Гарантия слетит, на фирму будут направлены многомиллионные иски.