Курьер. Дилогия
Шрифт:
– А что с ней?
– непонимающе нахмурилась она.
– Ах да... Прости, но я не могу тебе это рассказать.
– Ольга, - я чуточку повысил голос, - я не собираюсь играть втёмную. Я не буду нести кота в мешке.
– Это не западня, - быстро возразила она.
– В этом вирре ничего персонально для тебя опасного нет, поэтому на этот счёт можешь не волноваться.
– Какая прелесть, - улыбнулся я.
– Я должен знать, что на вирре, иначе я за это дело не возьмусь.
– Но ведь ты не знаешь, какую информацию доставляешь заказчикам!
– всплеснула она руками.
–
– Потому что тебе эта информация необходима для выведения на чистую воду Капитошкина, - прорычал я, наклонившись над столом.
– Я уже не могу играть вслепую, не могу махать рукой, списывать со счетов и заставлять себя плыть по течению - слишком много смертей произошло! Не говоря уже о том, что по твоим словам уже и я труп!
– Не кричи, пожалуйста...
– Погибли люди, которых я знал, - произнёс я сквозь зубы.
– И всё это списали на несчастный случай. Мне никто ничего не сообщил о результатах снимков памяти после воздействия некрофага на Фауста, Джексона и Побережного. Я не могу понять, почему себя странно ведёт Грэй и откуда взялась новая Элечка. Я вижу одно: Капитошкин крутится-вертится в этих перипетиях, которые нарастают как снежный ком; я ничего не понимаю и заставляю себя воспринимать всё так, будто это и должно быть! Теперь, когда есть возможность узнать...
– я помолчал, - ты отказываешь мне в этом, основываясь на каких-то грешных запретах! Почему?!
– Я прошу тебя: не кричи, - Ольга умоляюще прижала палец к губам.
– Ты так драматизируешь, так сваливаешь всё на меня... Можно подумать, от меня что-то зависит. Я скована по рукам и ногам клятвой, которую дала в своё время.
Я вздохнул и отвернулся, качая головой.
– Пойми, - Ольга успокаивающе погладила меня по ладони, - есть вещи, которые я просто не могу тебе сказать. Не могу... Ну что, мне теперь пойти и застрелиться от этого?
– Не зная, что это за информация...
– начал я упрямо, потом подумал и махнул рукой.
– Хорошо. Пусть я не буду знать содержимого вирра, но... Скажи тогда, что тебе уже удалось выяснить?
– Не могу, - покачала она головой.
– Нельзя.
– О Триединый, - я в сердцах хватил кулаком по столу, да так что жалобно звякнули подпрыгнувшие тарелки. Горячая волна крови ударила в голову, мне захотелось зарычать, я на секунду будто выпал из реальности, а когда вернулся, увидел, что железной хваткой стискиваю побелевшее запястье Ольги, грозя раздавить его.
– Я одним движением могу сломать тебе руку, - холодно заметила она и выразительно покачала запястьем.
– Отпусти.
– Прости, - покаялся я, отпуская её и искренне сожалея о случившемся.
– Мне нужно сдерживаться, однако я этому ещё не научился. Прости...
– Прощаю, - серьёзно ответила она, массируя запястье.
– Я не тренажёр и не боксёрская груша - прими это к сведению.
– Постараюсь, - хмыкнул я и тут вдруг вспомнил: - А ты серьёзно смогла бы сломать мне руку?
– Физически - да, морально...
– она помолчала, - наверное, нет. Но давай лучше воздержимся от экспериментов.
– Кто ты?
–
– Не могу сказать, - напряглась она.
– Ох...
– я театрально поднял очи горе и зверски вонзил вилку в кусочек мяса.
– Ну вот как с тобой дело иметь? Меня в очередной раз просят сходить туда, не знаю куда, принести то, незнамо что.
– Куда идти, известно, - Ольга ковырнула вилочкой паштет.
– А насчёт того, неизвестно чего, у меня уже язык болит повторять тебе, что...
– Всё, хватит, - отмахнулся я.
– Ты мне не доверяешь, это видно сразу. Хорошо, пусть будет так.
– Я доверяю тебе, - возразила Ольга, краснея (от гнева или от стыда?).
– Не выдумывай глупостей!
– Я уже сказал достаточно на эту тему, - я решительным жестом пресёк дальнейшую болтологию и поискал взглядом официантку, чтобы она принесла, наконец, чай с ромом.
– Договорились. Я приношу тебе вирр от Самсонова и после этого мы расходимся раз и навсегда. Не хочу больше ни знать, ни слышать, ни видеть. Твои тайны - это только твои тайны, и пусть всё остаётся именно так... Попробую сам во всём разобраться.
Я отвернулся от Ольги и жестом показал официантке, чтобы она пошевеливалась - у меня ещё дел куча запланирована на сегодня, а она ползает как беременная улитка.
– Не делай из меня врага, прошу тебя, - раздался еле слышный всхлип.
– Я и не делаю, - бросил я в ответ.
– Ты сама настраиваешь моё отношение к тебе таким образом.
Опаньки, чай! Ром! И ядрёный аромат лайма, смешанный с ананасовым соком! Божественно... Шумно сглотнув слюну, не глядя на свою соседку, я принялся смешивать эти ингредиенты, готовя колдовское приворотное зелье, которым, увы, кроме разве что исключительно самого себя больше и некого было угостить. Ольга отныне не в счёт - она партизанка, а партизаны у нас издревле разве что смолой древесной питались да росу по утрам пили.
– Будь ты проклят, Преображенский!
– раздалось вдруг хриплое.
Я замедленно поднял голову, донельзя удивлённый этой фразой, и вдруг увидел, что Ольга плачет взахлёб, рыдает над своей тарелкой, дрожа и сотрясаясь в судорогах.
– Будь ты проклят, - бормотала она, всхлипывая и вытирая слёзы.
– Будь проклята я за то, что полюбила тебя... На веки вечные будь проклята моя бабская глупость и дурость!
– крикнула она и зарыдала снова, спрятав лицо в ладонях.
Я сидел, ошарашенный и ошеломлённый, и пытался сообразить, что теперь ждёт меня и её после последней фразы и про "любовь и проклятье". Ну и новости однако! Так и поседеть можно от переживаний...
– Ольга, - начал я нерешительно.
– Молчи!
– вскинула она руку и резкими быстрыми движениями вытерла глаза, невероятным усилием воли сдержав выступившие было слёзы, протяжно вздохнула, всхлипнула в последний раз и посмотрела мимо меня куда-то в сторону.
– Ты уже сказал всё, что мог сказать. Ничего более умного я от тебя уже и не жду. Хорошо. Считай, что ты добился своего - я предлагаю сделку: ты приносишь мне вирр с информацией от Самсонова, а я раскрываю перед тобой все карты. Договорились?