Курьер. Дилогия

Покровский Владислав Евгеньевич

– Контакты проверь! У меня на матрице, на входе униметр слабое напряжение выдаёт.

– Брешет твой униметр!
– я сунул пальцы в разъёмы катушек и, поплевав, коснулся кончиком носа входа на плате - тряхнуло капитально, у меня даже перед глазами посветлело от огромного количества стрельнувших во все стороны искр, зато нос чесаться перестал, и то хорошо...

– Всё нормально, - прохрипел я, пытаясь восстановить дыхание и смаргивая выступившие слёзы.

– О!
– воскликнул радостно Грин.
– Напряжение пошло! Ты чем там плату замкнул? Давай ещё

раз - аж такой хороший импульс пошёл.

– Не издевайся!
– крикнул я, рассматривая здоровенные разноцветные круги, пляшущие перед глазами.
– Запускай, говорю...

– Антон?!
– закричал Грин.
– Ты готов? Запускаем! Подавай мощь с шагом в десять киловатт и десять секунд. Андрей, если что случится, знай - Родина тебя не забудет!

– Э-э-э...
– предостерегающе начал я и тут же заткнулся, потому что активировавшиеся катушки противным зубоврачебным тонким визгом ударили по ушам и пронзили до костей, даже зубы заныли от столь высокочастотного звука.

– Десять киловатт!
– крикнул Грин, и я стал внимательно наблюдать за вихревыми преобразователями, отслеживая малейшие изменения в их работе. Преобразователи были самым надёжным и в тоже время самым уязвимым местом во всей системе кольцевика. Насколько я знал физику нейтрино и физику кварковых процессов, самым опасным был первый пуск, первая подача мощности вплоть до максимальной, это был самый щекотливый момент, когда преобразователи подстраивались к системе и друг другу, остальные пуски уже могли производиться в любом количестве и с любой стартовой мощностью. Поэтому я внимательно смотрел за тем, как в их прозрачных корпусах зарождаются маленькие вихрики - одновременно и результат, и причина дробления тока на составляющие и изменение их.

– Двадцать киловатт!
– крикнул Грин.

– Какова предельная мощность?
– прокричал я в ответ.

– С теми преобразователями по документации может дойти до полутора миллионов киловатт, но поскольку все они производятся на одном орбитальном заводе Гонконга, то... можешь закатать губу - от силы две-три тысячи киловатт сможем пустить на них.

– Предельную будем давать?
– поинтересовался я, ожесточённо дрыгая чешущейся правой ногой и умоляя мысленно, чтобы на кого-нибудь снизошло озарение, и он мне её почесал.

– А как же, - Грин, судя по звукам, прошёлся по комнате.
– Хоть и не хочется, но должен же я знать, сколько кольцевик вытянет.

– А рабочая у него какая?
– вспомнив вдруг, спросил я.

– Пятьсот-шестьсот киловатт, - Грин пошелестел и прошуршал балахоном и встал возле моих ног.

"Ну же! Сообрази сам, почему я ногой дрыгаю! Ну?!".

– Тебя током бьёт?
– вежливо поинтересовался он.
– Чего ногой дёргаешь?

– Музыку я здесь слушаю!
– рявкнул я, с трудом давя желание вылезти и как следует надавать ему по шее за такие шуточки.
– Вот и танцую под неё.

– А-а-а...
– протянул он, отходя от меня.
– Ну танцуй дальше.

– Пятьдесят киловатт, - произнёс он, помолчав пару секунд.
– Как там? Всё нормально?

– Нормально, -

отозвался я, даже не взглянув на преобразователи и соображая, под какую же статью в нашем постоянно меняющемся законодательстве подпадёт убийство в состоянии оглушения разрядом тока. Если ведь меня опять по носу электроны вдарят, я ведь и обидеться могу. А тогда ховайтесь все - медведь разбушевался...

– Слушай, может я посплю чуток, пока вы будете до максимальной добираться?
– высказал я свои мысли вслух. Спать-то хочется, что с этим поделать: Шела мне вчера спокойной жизни не дала, впрочем, честно говоря, я и сам не собирался спокойно поужинать, торжественно посмотреть галавизор и по-семейному лечь спать и во время сна заняться пятиминутным сексом. Чего нам мелочиться? Если уж работать асфальтоукладчиком, так всю ночь! И хрен с тем, что наутро круги под глазами и шатает немного, зато дама довольна, а, значит, доволен буду и я. Каков Тарзан, а? Учитесь, молодёжь...

– Хочешь загар получить и пятна светящиеся?
– усмехнулся Грин.
– Тогда спи, только не удивляйся, если потом у тебя кожа коричнево-чёрной станет, а на лбу рог вырастет как результат мутаций.

– Ладно-ладно, - пробурчал я, устраиваясь поудобней. Великий Космос, ну как тут устроиться удобнее? Спина от долгого лежания на ней ноет, нога чешется как прокажённая - в попытках почесать её я стукнулся голенью об угол кольцевика и света белого не взвидел - глаза болят от долгого напряжения, а лицо чешется как натёртое перцем и на кончике носа гордо как флаг сверкает белым пятно паяльной жидкости, которое теперь разве что только тройным спиртов ототрёшь, а эта зараза такая ядрёная, что её не всякий современный сантехник пить решится, запах от меня будет стоять такой, будто я всю жизнь проработал на винзаводе, Шела опять фыркать будет - она не любит, когда пьют без неё.

– Грин, у тебя есть тройной спирт?
– любопытства ради поинтересовался я и без того зная ответ: у Бенефициуса как у самого запасливого хомяка есть всё, но без трижды подписанной бумажки фиг он что-либо кому-либо преподнесёт.

– Кого спаивать намерен?

– Сам себя, - огрызнулся я. Ну когда это патлатое чудо запомнит, что я больше не закладываю так, как раньше, не приглашаю на гульбища половину Мараха и не отсыпаюсь два дня после недельных загулов и попоек.
– Рог свой буду оттирать! А то блямба некрасивая на носу растёт.

– Прыщи он тебе не ототрёт и не надейся, - хохотнул Грин и тут де добавил: - Сто пятьдесят киловатт. Проверь контакты, у меня на матрице на синем преобразователе скачки выдаёт. Ты хорошо запаял?

– Ты меня ещё паять поучи, - грозно фыркнул я и внимательно оглядел установленный в синее гнездо преобразователь, после чего, не найдя в нём ничего криминального, осмотрел дорожки и сунул на всякий случай усик униметра в оба транзистора, установленных по бокам.

– Всё нормально здесь, - крикнул я, и тут верхний колпачок синего преобразователя отвалился, резко мигнул красным защитный светодиод и тут же сгорел, высвобождая магнитное поле. Вихрик рванулся наружу...