Курьер. Дилогия
Шрифт:
– О Триединый, спасибо тебе!
– я поцеловал воздух, чувствуя себя как в водовороте, сосредоточился и свернулся в клубок, после чего начал медленно выпрямлять ноги, вновь принимая вертикальное положение.
"Где ты?" - быстрый резкой голос Шелы чуть не сбил меня, ноги едва не закрутились спиралью, я зарычал, жалея, что нет никого рядом, по кому можно было бы постучать.
"Болтаюсь между небом и землёй", - огрызнулся я.
"Хвала звёздам, ты жив!" - всхлипнула она.
"Я даже мёртвый от тебя не сбегу", - жизнерадостно пообещал я, с трудом выпрямляясь и вытягивая руки вдоль тела - транспортный поток остался позади, как-нибудь отпраздную это дело, а от других уже увернёмся.
"Встретимся
– Как окажешься внизу, позвони мне - я моментально примчусь".
"Жди звонка", - отозвался я и сосредоточился на полёте, с трудом различая что-либо вокруг слезящимися глазам. Не люблю я эти пси-переговоры, признаться честно. Они, конечно, очень удобные, не требуют специальной зарубки в памяти и отсутствия склероза на ношение коммуникатора, но... Минусы есть и у имплантируемых пси-кристаллов и их превеликое множество. Голова от переговоров этих потом раскалывается, а во время их чешется изнутри как после "зуды". Кошмар! Уж лучше пять дней в неделю не забывать коммуникатор, чем слушать бродящие среди собственных мыслей сообщения других людей.
Итак, вроде всё не так плохо, как могло бы быть. Увидев заблестевшие впереди искорки, я помахал руками и понемногу ушёл в сторону от потока. Осталось только благополучно добраться до поверхности, точнее до уровня безопасности, а потом уже выяснять и думать, что дальше. Где же наши доблестные убийцы? Охотники за чужими жизнями? Не знаю, кто из них там живой остался после моей артподготовки, но если они увернутся от встречного движения, то так же как и я смогут добраться до уровня безопасности, а тогда... Я пощупал закинутый за спину пистолет, держащийся на ремешке из синтокожи, и тут же пожалел об этом. От этого неосторожного движения меня чуть не разбросал в позу перееханной лягушки резко подувший боковой ветер, я напряг мышцы, удерживая вертикальное положение, сжимая зубы до боли, до хруста, меня швырнуло в сторону, едва не расплющило о массивный карниз, вынырнувший из тумана у самой моей головы, однако потом отпустило, и я позволил себе на мгновение расслабиться.
По идее, пистолета мне должно хватить. Независимо от того, выживет хоть кто-то из убийц или нет. Правительство вместе с СБФ давно обещали навести порядок на заброшенных улицах гигаполисов, потерявшихся в тени высотных мультиквартирных домов... да вот только дальше обещаний дело так вроде бы и не зашло. Там царит анархия и хаос, там ошиваются банды мародёров и наркоманов, которые как грязь возникают в любом даже самом чистом месте, там официально не запрещено насилие, мародёрство, грабежи, убийства; туда приходят всякие высокородные нимфоманки для получения особых удовольствий; туда отправляют всех, кого общество отчаялось перевоспитать без применения процедуры замещения сознания... Злачное местечко. Такому как я там не самое место, пожалуй. Хвала Вечности, что я там окажусь проездом, а не с постоянным видом на жительство. Надо будет душ принять потом...
Ох, бедная моя квартира... Но вы сполна заплатили, ублюдки! Или, если вы ещё живы, то заплатите! И ты, Старик. Ты тоже заплатишь! Я с удовольствием подержусь за твою дряблую шею! Дай только мне такую возможность.
Глава 27
– Похоже, я ошибся, предоставив тебе столь большую свободу действий. Ты испытываешь моё терпение.
– Ничуть. Всё, что я делаю, идёт исключительно на пользу.
– Тогда что означали предпринятые тобой акции? Какую пользу они могут принести мне?
– Они принесут пользу нашему общему Делу.
– Ты забываешься. Хочешь начать свою игру? Или уже закончить?.. Я и есть Дело.
– Твои слова - закон для меня.
– В твоём голосе я не слышу искреннего послушания и почитания. Чем вызвана эта фальшь? Вспыхнувшими
– Он не достоин моих чувств.
– Тогда к чему всё это?
– На благо нашего общего Дела.
– Ты лукавишь. Можешь обманывать кого угодно, но не меня. Встанешь со своей игрой на моём пути, пути нашего общего Дела, и я уничтожу тебя.
– Да, мой господин...
– Да сбудется!
– Да сбудется!
...
– Ублюдок...
* * *
Уровень безопасности подцепил меня метрах в ста от поверхности, сработав на удивление чётко и безотказно, замедлил моё падение, снизив его скорость до плавного спуска; как в замедленной съёмке; раскинув руки в стороны как опускающийся с небес серафим, я мягко приземлился, вставая на ноги, осмотрелся и тут же с шипением начал стягивать разогревшуюся до неприличия куртку, ругаясь сквозь зубы. Во время падения, когда разум кричит и завывает на все лады, адреналин реками хлещет в кровь, как-то не замечаешь, что несёшься сквозь сверхплотные нижние слои атмосферы, перенасыщенные всякой летучей дрянью, отчего разогреваешься и едва не кипишь. Теперь вот ожоги напомнили о себе - всё тело чесалось и зудело как хорошо натёртое перцем, прыгая с одной ноги на другую, умудряясь хлопать по бёдрам и коленям одновременно, сбивая жар от одежды, я чесал везде, куда только мог дотянуться, и сладострастно постанывал при этом. Чтоб тебя... Никакого комфорта! Впрочем... Я вспомнил те светлые времена, когда уровень безопасности на Марсе был настроен на взаимодействие с имплантируемым чипом личности и гражданства, которым снабжались исключительно граждане Марса. Падай - не хочу, ежели ты гражданин. А вот если, не приведи Триединый, ты гражданин Венеры или Плутона, то лучше тебе крепче держаться и нипочём не вываливаться, иначе всплакнут твои сородичи, увидев пустой гроб. Ну и бредовая тогда миграционная политика была...
– Ты погляди, хто к нам колёса катит, - прогудело вдруг из-за ближайшей мусорной кучи, я моментально оторвался от упоительного почёсывания пышущей жаром груди, перестал прыгать и замер, настороженно прислушиваясь.
– И шо это за бабуин такой?
– прохрипело оттуда же.
Сориентировавшись, я медленно присел и потянул руку к куртке.
– Не-не, человече, пусть твоя шкурка там и лежит - глянулась она мне, - прогундосил кто-то, и из-за кучи мусора вышли трое оборванцев, едва ли не голые, но все с оружием в руках, нагло ухмыляющиеся.
– Ты хто такой, фраер залётный?
– кивнул мне гундосый, нос у него, видимо, сломан был не один десяток раз, вот и приобрёл парень милую но некрасивую особенность.
– А ты кто такой, что мне вопросы задаёшь?
– прищурился я, вставая и прикидывая обстановку.
– Ты, случайно, рангом не ошибся, блатарь?
– Ты смотри, - гундосый похлопал по плечу одного из своих, рябого до безобразия, и тот приподнял ствол дробовика, целясь мне в ноги, - фраер лаяться, оказывается, умеет. Ну ты тявкай дальше-то, да поскладнее, а я пока твою шкурку примерю - уж больно она мне по душе. Ты портки тоже сымай, кстати, а на пистолетик не косись, не косись, а лучше отойди от него подальше - не доставляет он мне душевного благочинствия.
– Иди, ещё попробуй синтагала, - посоветовал я ему, глядя, как это уродливое существо вразвалочку подходит к моей куртке, - враз обретёшь спокойствие лет на сто вперёд.
– Вихра, - гундосый посмотрел на парня с дробовиком, и тот нажал на спуск. Грохот выстрела оглушил меня, а брызнувшая рикошетом по камням дробь заставила отпрыгнуть в сторону.
– Хорошо танцуешь, - гундосый поковырялся грязным пальцем в носу, потом полез в зубы.
– Тебе чего, тоже острых ощущений захотелось? Хочешь почувствовать, каково жить в этом мире? Так это мы тебе запросто покажем. Вихра!