Курган. Дилогия
Шрифт:
– Где? Тут больно? А здесь?..
Борко только бледнел, молча кивая. Рука как ватная – не поднять – и дергает так, что… Парень сцепил зубы, когда в очередной раз Прозор схватив за запястье, выяснил, что перебито именно оно: кость можно подвигать и согнуть. Хорошо, что осколки наружу не полезли, мышцы не порвали, хотя кто знает – рука распухла. Ну а утроба? Дело серьезное, но раз кровью не плюется, значит пройдет. Ругается – жить будет. До знахарей доберутся, они мигом молодца на ноги поставят. Дело знакомое.
– Потерпи, молодец, сейчас уладим твою беду, – одобряюще
– Помогай другу, парень. Ищи-ка две недлинные дощечки, вот такие примерно, – Прозор развел руками, показывая какой длины они должны быть. – Да холстину покрепче найди: руку в ложе укладывать будем. Я от отца Беляны научился – знахарь кости здорово правил. Пока ищешь, да пока затишье, мы с Велиславом глянем – что снаружи творится. Пошли, Велислав.
– Я с вами! Можно? – дернулся Добромил.
– Да ты что, княжич! – встрепенулся Любомысл. – Тут-то опасно, за стенами! Вон что твориться! А уж там – вообще незнамо какая жуть!
– Пусть идет, – обронил Велислав, – все равно будем отсюда уходить. Вряд ли на крыше хуже, чем здесь. Если снова камни полетят, то не выстоим. Мы здесь как в охотничьей яме заперты: бей сверху кто хошь, и чем хошь. Вы уйдете, я останусь – добавил он.
– А ты? – спросил Любомысл.
– Я их не брошу, – Велислав кивнул в сторону хворых дружинников. – Надо бы сразу к волхву Хранибору идти. Совсем тут плохо становится, и время уходит. И что дальше будет – неясно.
– Чего уж тут неясного! Еще трое опочило, Велислав. Мы уж тебя будить не стали, – тронул друга за плечо Прозор. – Дочери богини Мораны, лихоманки–лихорадки, в них вселились… забрали их души… Мы лихоманок с Милованом не видели, но чувствовали. Слышали, как они по ярусу летали. Сейчас тут их нет: через бойницу убрались. Поначалу этих тварей серебро не пускало – я снял одну куну, дорогу им дал. А вскоре после этого все и началось, – он обвел рукой, показывая на усыпанный каменными осколками пол.
Велислав помрачнел еще больше. Крепко сжал губы. Вопросительно глянул на Прозора, на Милована. В голубых глазах застыл вопрос: «Как?»
– Прозор им лезвие к губам прикладывал, – сказал Милован, – не дышат… И серебро, что на груди у них висело, раскалилось, будто его только что отлили.
Добромил тихонько охнул – сколько смертей за раз. Какая тяжелая и жуткая ночь! О том ли думал молодой княжич, когда собрался проехаться по вендским лесам: посмотреть, какие живут в лесных деревеньках охотники и воины. Да и собой втихую похвалиться: вот он каков, будущий властитель крепости Виннета. Не хуже вендских ребятишек – то же, что и они знает и умеет. И из лука высокую птицу вмах бьет, и мечом владеет как заправский воин. И отряд у него, у молодого князя, – из одних вендов. Большинство дружинников из славного рода Рыси. Ведь благодаря людям этого рода – рода Снежной Рыси, уже твердо прижилось новое название вендских лесов – Рысь, или Русь. Все иноземцы так теперь их называют. Да и свои, в Альтиде, тоже стали именовать закатные земли своей страны этим словом. И вот…
– Я гляну, что с ними, – встрепенулся Любомысл. – Да, Велислав, верно говоришь –
Старик хмурился. Лес для вендов дом родной. Но и там невесть что может поджидать. Особенно окрест башни. Вон, голодный упырь-албаст под стенами бродит, ждет, когда люди наружу выйдут. Ладно – с упырем они совладают. Хорошее средство против него есть. Главное, от Древней Башни подальше убраться. Уж тут-то точно ничего хорошего их не ждет.
– Кто же это по нам так вдарил? – качнул головой старик. – Колдовство зловещее? Магия темная? Не иначе как она проклятая! Другого ответа нет… И откуда это? Лес-то чистый! Ладно, потом разберемся. Добромил – осторожней там наверху! Пожалей сердце стариковское.
– Ничего, ничего, дядька! Я ж с Велиславом и Прозором! Чего мне с ними станется?
«Молодец Добромил – совладал со страхом! – про себя усмехнулся Велислав. – Настоящим воителем будет. Впрочем, молодость не задумывается над тем, что кроме жизни есть еще и смерть.
Да, молодость есть молодость: страха смерти не знает. Вся жизнь впереди – чего ее боятся? Готова очертя голову бросаться в самые рисковые дела. Милован и Борко такие же.
– Милован! Ты, когда другу поможешь, глянь, что внизу. Лошадей запряги, – распорядился Велислав. – Только осторожней у ворот. Серебра прихвати. Хотя, внизу тихо до сих пор: валуны только в этот ярус летели, и в две бойницы, я примечал. Любомысл поможешь ему.
Милован кивнул, подмигнув Борко: «Мол, терпи, друг! Скоро выберемся отсюда, а там знахари вмиг твою руку вылечат, и будешь мечом махать лучше прежнего!»
Прозор кивнул на дальнюю стену и прогудел: – Все так, Велислав. Верно! Вон, бойницы со стороны леса, до сих пор закрыты. Уцелели. И ворота тоже на лес выходят. Значит, с той стороны не били. Камни с реки летели.
Велислав, Прозор и Добромил вышли на крышу. Милован занялся поисками необходимых для лубка вещей, а Любомысл занялся больными.
– Ну, что? – сказал Велислав, глядя на окрестности. – Какие думы, други? Прозор, что скажешь? Тишина везде – как и давеча. Если б не эта мгла над топью.
– Леший его знает, что это за марево над болотом, – отозвался Прозор. – Не знаю… не знаю… Это для волхвов забава! Вон гляньте – вроде бы как шевеление там идет. Примечаете?
Да, над Гнилой Топью вспучивалось серое марево. Клубящееся, едва заметно колыхавшееся. Будто тесто в квашне, когда его встряхивают, чтоб осело. Только это болотное тесто не плотное, а призрачно-серое. Оно вспучивалось и меняло цвет на ярок-алый. Задрожав, вновь опадало, серело… И вновь вспыхивало.
В глубине жутковатого марева шло мельтешение. Что там такое? Явно недоброе! Ох, действительно – пусть ведуны да волхвы разбираются, богов и разные силы на подмогу зовут. Они с иным миром общаются, – это их дело… А сейчас главное – поскорей убраться отсюда!