Куролесовы страсти
Шрифт:
Он осторожно откусил тёмно-зелёный остаток огурца, и тут же выплюнул несладкий огрызок. Но не забыл предложить Лёньке оставшийся объедок:
– Будешь?
– Нет, – отказался благодарный Лёнька, скривившись.
– Горький… – согласился Сенька, и зашвырнул невкусный огурец в стайку гусей.
Крупный вожак гусиного семейства не смог простить такого пренебрежения в свой адрес. И распластав крылья, со змеиным шипением ринулся к Сенькиной босой ноге с задранной штаниной.
Сенька спиной почуял опасность гусиного
– Стоять! Назад! – и самодовольно заключил: – Ты ещё мне на нервы будешь капать.
Гусак и правда остепенился. Он шипел и щёлкал клювом у самых кончиков раздвоенных пальцев, оглядываясь для поддержки атаки на своих пернатых соплеменников. Но жёлтые гусята, сгруппировавшись внутри стайки, поочерёдно щипали брошенный огрызок огурца. Он им понравился. И вожак, громко гогоча и хлопая крыльями, вернулся к успокоившимся сородичам.
– Что делать будем? – спросил Лёнька, привыкнув к уморительной Сенькиной физиономии.
– Будем помогать, кому делать нефиг! – интригующе сморозил Сенька, обрисовав незадачу в подробностях: – Мамка велела помочь деду Кузе картошку окучить. Как ты не против? Вдвоём как-то веселее… – и потрогав опухшую щёку, он промямлил себе под нос, добавив ясности: – За мёд рассчитаться надо.
Усадьба деда Кузьмы располагалась напротив, наискось, аккурат перед Семёновским домом. До неё было рукой подать.
У ворот помощников встретила, с весёлым повизгиванием – серая собачонка-лаечка.
Семён ласково потрепал её пушистую шерсть на загривке.
Лёнька тоже почесал ей за ухом и пошаркал ладонью её розовое пузо.
Она, подпрыгнув, лизнула в щёку их по очереди. И с заливистым звонким лаем побежала вглубь двора, возвещая хозяев о появлении гостей.
На этот своеобразный звонок, из-за калитки дальнего огорода появилась внучка деда Кузьмы – старая знакомая Алёнка. Свежий загар её покрасневших плеч свидетельствовал о сегодняшнем долгом пребывании на солнышке.
Завидев знакомых с малолетства пацанов, Алка поспешила навстречу.
– Привет! – поздоровалась она, подойдя поближе. И, не скрывая улыбки, смешливо спросила: – Ой, что это с тобой, Сенечка?
– Пчёлы покусали, твои кстати, – недовольно буркнул Семён, исподлобья покосившись на плетень бокового огорода.
– Не мои, а дедушкины, – попыталась оправдаться Алка. И переводя разговор в другое русло, как бы между прочим отрешённо проговорила, вздыхая: – Мы с ним с утра картошку огребаем, устали уже. А я сгорела уже на работе!.. Наверно облазить буду. Надо сметаной намазаться.
– Не вздумай сметаной, тогда точно облезешь! – предостерёг её Сенька. И выдал свой фирменный секрет для сохранения чрезмерного загара,
Лёнька тоже посочувствовал:
– А мы как раз помочь пришли.
Алка заметно обрадовалась. И благодарно глянув, не мешкая проводила их к дальнему забору.
Хитрая собачка, повертевшись возле ног, мышью проскочила в приоткрытую калитку. И с бешеной скоростью устремилась в простор обширного картофельного поля.
Алка, всплеснув руками, запоздало закричала ей вслед:
– Туман, ты куда?!
И Лёнька недоумённо поинтересовался:
– Алён, а почему вы её «Туманом» зовёте?.. Она же женского рода.
Аленка, усмехнувшись, терпеливо объяснила:
– Дедушка подслеповатый у нас. Когда щеночка брал, думал, что он самец. И назвал «Туманом». А он подрос и оказался самкой. Так и зовём до сих пор.
«Туманша» меж тем добежала до конца поля и кругами понеслась вокруг маячившей фигуры деда Кузьмы, размахивающего тяпкой. Издали донеслись его беззлобные ругательства в адрес любимицы:
– Опять шкодничаешь?.. Ух я тебя!
Сенька, призадумавшись, деловито заявил:
– Ни Туман, ни Туманша ей не подходит. Будем звать её «Шкода»!
Отмерив босыми ногами почти 35 соток стандартного деревенского огорода, помощники добрались до необработанной его части.
Лёнька вспомнил недавнюю картофельную эпопею в своём, схожем по размерам, огороде. И с удовлетворением заметил, что «трудолюбивый» дед Кузьма оставил для помощников чисто символическую межу, размером в три-четыре сотки, не более.
– Хитрый Дед Кузьма не знал, что мы придём, – подтвердил тихонько Сенька Лёнькину догадку.
И это очень обрадовало пацанов, настроенных было на рабский труд в картофельной плантации в течении всего оставшегося дня.
Дед Кузьма ласково трепал подбежавшую «Шкоду», поглаживая её, и приговаривая:
– Туман, хороший. Первый по хвосту!
Она, сложив на его груди лапы, с собачьей преданностью заглядывала в глаза хозяину и улыбалась всей своей весёлой мордой, высунув язык от удовольствия. И, размахивая загнутым в кольцо хвостом, в щенячьем восторге повизгивала в ответ.
– Дедушка, мальчишки помогать пришли! – объяснила Алёнка, подойдя поближе.
– Как раз вовремя, почти закончил всё уже. Ох, умаялся. С утра и который день уже горбатимся, – поздоровался Кузьма, передавая Шкоду за шкирку внучке: – Забери Тумана, отнеси во двор. А то побьёт весь картошин цвет и стебли поломает. Да скажи Марусе, чтобы на стол собрала!
Алёнка подхватила Шкоду под передние лапы и волоком потащила, её упиравшуюся, вон из огорода.
Приглядевшись намётанным взглядом к подошедшему Семёну, дед Кузьма, отдавая ему тяпку, поинтересовался: