Куролесовы страсти
Шрифт:
Алка с силой принялась лупить по воде подобранной палкой, гоняя навстречу рыбакам – предполагаемый баснословный улов. Несмотря на её весомую помощь, рыбакам за несколько заходов удалось поймать лишь несколько невесомых рыбёшек: три гольяна, мелковатого пескаря, да одного вьюна, которого они сразу же выбросили, по причине его противной чрезмерной вертлявости.
Но они не разочаровались, и упорно продолжали рыбную ловлю.
В который раз уже, не разгибая спины, они тащили под
Со стороны болот, на озерко – вытянув длинные шеи, планировала стайка крупных серых птиц. Одна из них, распластав широкие крылья – доверительно скользнула краем своего крылатого оперения поочерёдно по головёнкам троицы друзей. На гусиных, растопыренных навстречу воде, перепончатых лапах отчётливо блестели заметные мелкие красные бусинки.
Стая с шумом приводнилась ближе к центру озера, неподалёку от семейки домашних гусей. И принялись оживлённо гоготать промеж соседей.
– Дикие гуси! – объяснил Сенька, – Они частенько наведываются сюда, поговорить с сородичами. Сманивают их лететь с ними. Только домашние не могут, шибко толстые.
– А почему у них на перепонках кровь? – нахмурился Лёнька.
– Они, что раненые? – со слезой в глазах спросила Алёнка.
– Это не кровь, а икра! Рыба им на перепонки икру мечет. А они по воздуху самолётом переносят её в другие водоёмы. Так и караси у нас расплодились. Только карасей нам сейчас не поймать. Они все на глубину ушли. Жарко, а там вода попрохладнее, – пояснил всезнающий Сенька, успокаивая сердобольных друзей.
Рядом со стайкой плавающих гусей-гостей бултыхнулись несколько камней, запущенных с противоположного берега.
Лёнька с Семёном разом предупредительно пронзительно свистнули, нахмурившись на ту сторону.
Алка свистеть не умела. Она просто грозно погрозила хулиганам кулаком, заступаясь за братьев наших меньших.
В ответ на это снаряды полетели камнепадом уже в сторону заступников.
Сенька швырнул в отместку комок грязи. Но, не долетев и половины пути, он шлёпнулся в воду.
Обстрел всё усиливался и заставил троицу выскочить на сушу. Но и здесь, несмотря на приличное расстояние, снаряды доставали до берега. И со свистом проносились мимо пока.
Ленька, приглядевшись, догадался в чём дело:
– Из пращи палят, да ещё камнями!
Не мешкая, он выдернул ремень из джинсов и сложил его вдвое, хлопнув несколько раз для размягчения. Подобрав прилетевший голыш, он с прищуром вложил его в импровизированное орудие. И раскрутив над головой, ловко отправил его обратно на тот берег.
У Семёна штаны поддерживались на шнурке. И Алёнка для благородного дела отдала ему свою косынку.
А сама принялась собирать падавшую гальку и снабжать ею мальчишек, помогая отражать атаку.
Силы были явно неравные, ввиду численного
Бесстрашная Алка, в очередной раз нагнувшись за камушком – вдруг ойкнула, схватившись за поясницу. И резко присела на корточки, от боли сквасившись в гримасе. На раненой Алкиной ноге заметно наливался синюшностью огромный синячище.
Лёнька, загораясь местью, подобрал снаряд, попавший в Алёну. И посильнее раскрутив его, прицельно направил в самую гущу стана злорадствующих врагов.
Спустя секунду-другую на той стороне – та самая фигура, запустившая его сюда – схватилась вдруг за адекватное место и с воплями повалилась на землю. Нападавшая шайка сразу прекратила обстрел и кучкой собралась вокруг предводителя, катающегося от боли по траве.
Инцидент был исчерпан. Каждая из сторон поняла опасность грозного вооружения и чем оно грозило.
Алкин синяк был отомщён. И собратья подхватили раненую боевую подругу, повисшую на их руках, и понесли её подбитую вглубь тыла, к себе в лагерь в Лёнькин дом. …Не забыв попутно прихватить, нанизанный на пруток, скудный сегодняшний улов.
Алёнка держалась молодцом – совсем не хныкала, только изредка морщилась от боли. Путешествие на руках товарищей ей явно понравилось. Она уже не постанывала и не корчила болезненные гримасы, а весело посматривала благодарными глазами на «медбратьев-санитаров».
Друзья притащили подружку к Лёнькиному подворью. Но не донесли изрядно тяжёлый груз до хаты. Заметно подустав, они зарулили в ближайшее строение – в покосившуюся старую баньку. И взгромоздили Алку на полок.
– Больно? – участливо поинтересовался Лёнька, отдышавшись.
Алка с грустью осмотрела своё ранение. На видном месте красовалась внушительных размеров синюшная ссадина.
– Ага, – кивнула Алёна, притворно скуксившись.
– Полечить бы надо, – деловито заметил Семён.
– Лечите, – согласилась пациентка.
Семен закатил глаза в потолок. И подумав недолго, сорвался наружу. Через минуту он вернулся с огромным листом подорожника в руке. Чуток помешкав, он плюнул в пыльный лист и деловито пришлёпнул лекарство на больное место, предвещая выздоровление заговором:
– До свадьбы заживёт!
Алёнка сразу повеселела, благодарно выздоравливая.
– Спасибо, мальчики, вылечили.
А меж пацанами вдруг пробежала собака.
Шкода виновато вильнула хвостом, и понуро опустив серьёзную морду, подобострастно побрела к выходу.
…В проёме двери предбанника, подбоченясь, стояла нахмурившаяся бабка Марья.
– Вот вы где, негодники! Везде обыскалась. Вас только с собаками искать, – погладила она невольную предательницу. И, заметив Алкину рану, озадачилась подозрениями: – Что такое?!