Курортная зона
Шрифт:
— Стойте! — взревел морфер Ежинский, и лицо его от этого рева взорвалось тучей белых жирных личинок. — Не торопитесь с оправданиями этой шлюхи! Вы говорите — Раиса Данникова? Ха-ха!
Ежинский выполз из-за своего барьерчика. Не вышел, а именно выполз. Потому что более всего сейчас его тело напоминало складчатое тулово здоровенного глиста вроде солитера или бычьего цепня. Словом. Ежинский был не в облике. И даже не в форме. Однако ротовое отверстие с функциями речи у него имелось. Правда, речь была несколько несвязной и неблагозвучной.
— Раиса, да? Р-раечка, девочка-играечка,
Личинки кишели на полу возле ног (точнее, того, что весьма отдаленно напоминало ноги) Ежинского.
— Она, — указательный палец-червяк направлен в сторону Ларисы, — н-не та, за кого себя вам тут вы-давлива… выдавила… выдавала! Проклятие! Эт-ту женщину на самом деле зовут Лариса Бес-придан-нинева. Тьфу, еле выговорил!
— И что с того? — холодно поинтересовался Судья Окончательного Приговора.
— А то-с, что на самом деле-с эта женщина никогда не нанималась в нашу зону через агентстве) “Корунд”! Она устранила настоящую Раису Данникову и под прикрытием ее досье проникла к нам с ужасной целью, да-с!
Личинки сыплются на пол и расползаются по залу. Неужели никому, кроме Ларисы, не противно на это смотреть?
— Эта Ла-ри-са по профессии не кастелянша, ха! — продолжал обличать Ежинский. — Она убийца. Именно. Yes. Ja. Oui. Убийца мастер-класса, профессиональная отравительница, вот-с! Кличка — Косметолог, потому что она усра… устраняла свои жертвы при помощи косметики…
— Просроченной, что ли? — поинтересовался кто-то из зала.
— Тьфу! Чушь! Дураки! Отравленной косметики! Страшные яды, смертельные дозы, уй!
— Вы порочите женщину, которая стала причиной вашего падения, Ежинский, и тем только усугубляете тяжесть своего положения. Ваши речи бездоказательны! — строго сказал Глас Чести.
— Э не-э-эт! — затряс когтистой, в клочьях шевелящихся червей лапой князь. — У меня есть доказательства! Вот!
Он широко разинул рот, совсем как мультяшный человечек в рекламе зубной щетки “Джонсон и Джонсон”, и извлек из черноты своей пасти радужно сверкнувший компакт-диск:
— Вот доказательства. — Ежинский хлопнул пастью. Диск брезгливо взял Главный Судья. — Это полное досье на Косметолога. Составлено из секретных файлов ФБР, ФСБ, Интерпола, Аль-Кайеды и солнцевской группировки. Ознакомьтесь на досуге, хе-хе-кс.
— Диск какой-то поюзанный… — пробормотал Главный Судья. — Жевали его, что ли… задницей.
Состав Суда неприлично расхохотался. Главный отбросил диск:
— Ознакомимся, но это не доказательство. Кроме того, Большую Охоту не волнует, кем является человек, служащий в зоне “Дворянское гнездо”, если он служит исправно и дисциплинированно. Так что… Уймитесь, князь. И перестаньте сорить тут всякой дрянью.
— Это еще не все!!! — опять взревел Ежинский. — Вы думаете, она сюда явилась, чтобы простыни стелить, да-с?! Полотенца менять?! Нет!
— Ну конечно, — иронично протянул барон фон Вымпель. — Бедняжка явилась сюда для лишь того, чтоб ублажать гениталии князя Ежинского…
— Барон, ваш тон…
— Заткнитессссь! Эта тваррррь пробраласесь
— Кого же? — чуть напряглись представители Суда. Им показалось, что Ежинский уже не валяет дурака.
— ГОСПОЖУ ВЕРУ ЧЕРВОНЦЕВУ!!!
Стало тихо. А потом все услышали гневный голос директрисы “Дворянского гнезда” Аркадии Ефимовны:
— Этого не может быть!
— Может! — взвизгнул в ответ Ежинский, крутанулся вокруг своей оси и вмиг стал выглядеть как лондонский денди. Только глаза остались по-прежнему отвратительными. — Может!
Он метнулся к оцепенело замершей на табуретке Ларисе и протянул ей ладонь:
— Скажи им всем, моя сладкая деточка, что это у меня за конфеточка!
На ладони морфера лежал хорошо знакомый Ларисе имплантат. Капсула с ядом. С ядом, которого хватило бы отравить целый Лос-Анджелес…
— Говори, Лариса! — требовал морфер. — Что это такое?!
Ларису прошиб холодный пот, но она отбрила:
— С какой стати? Если на то пошло, то это человеческие дела и говорить я буду только в присутствии моего адвоката. Ясно?
— Вы не правы, сударыня, кем бы вы ни были, — мрачно сказал Глас Правды. — Госпожа Червонцева находится под особым патронажем Общества Большой Охоты. И посягательства на ее жизнь расцениваются как…
— А можно я сама решу, как мне расценивать мою жизнь и так называемые на нее посягательства?
Вера поднялась со своего места в зале и задала вопрос не терпящим возражений тоном. И зашагала к Ларисе, производя бахромой своего пончо легкое сотрясение мозга у попадавшихся на пути зрителей.
— Высокий Суд и все остальные, прошу минул внимания! — прогрохотала Вера, а Ежинскому погрозила кулаком: — Сникни, морфер, и заткнись, пока тебя не спрашивают… Так вот. Да, эта женщина действительно Лариса Бесприданницева. Только она — бывшаяубийца. Бывшая отравительница. Дело в том, что ей очень нравятся мои романы. Однажды она написала мне об этом и о том, как ей хочется положить конец своей преступной деятельности. Ей нужно было скрыться, у нее оказалось слишком много врагов. И я предложила ей вариант — жить здесь под чужим именем. Она приехала и спасла мне жизнь, хотя мы знали друг друга только по электронной переписке. Это была судьба. Мы крепко подружились. Посудите сами, если она явилась, чтоб меня убить, у нее для этого была масса возможностей, но почему-то я до сих пор живу-здравствую… Да я сама себя убиваю каждый день, просиживая за гребаным компом по двенадцать часов и питаясь одним “Дошираком”! Что ты там прячешь в ладошке, морфер? Откуда ты выковырял эту дрянь?
— Это капсула с ядом! — крикнул Ежинский. — Я извлек ее из тела Ларисы, когда…
— Че-пу-ха! — проскандировала Вера. — Ты настоящих капсул-то в жизни не видал. А яду — тем более. Давай ее сюда, хрен червивый! Давай, я сказала! Проверять твои слова буду! Хряпну этой бодяги, так и быть! И если это не яд, а твоя моча, морфер, и я останусь в живых, то я все силы положу на то, чтоб в курортной зоне даже запаха твоих носков не осталось! Давай капсулу!
— От-дай! От-дай! — принялся скандировать зал.