Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами
Шрифт:
она пришла, не умер ли кто из раненых. Нюра успокоила меня, что в санчасти все живы, но
попро сила зажечь светильничек.
– Тут надо вам срочно прочитать одну бумажку, - прошептала она, - а только Саша пусть
за дверями по стоит и никого пока не впускает.
Несколько озадаченный,
В комнате замигал настолько слабый желтый огонек, что, когда Саша закрыл за собою
дверь, он чуть не погас. А Соколова сразу же до стала из-за пазухи крохотную лощеную
бумажку и дрожащей рукой подала мне.
– Читайте, товарищ комиссар, и растолкуйте мне, что оно такое.
Я пробежал глазами несколько строчек печатного немецкого шрифта на клочочке бумаги
и, наверное, очень взволнованно спро сил Нюру, где она это взяла, потому что она совсем уж
тихо спро сила в свою очередь:
– А что оно такое?
– Гестаповский пропуск. С этой бумажкой в любом немецком учреждении человека
примут как своего.
– Чи ж то правда! Так кто ж она такая, та красуля?
И, придвинувшись ко мне, Нюра в самое ухо рассказала, откуда у нее эта бумажка.
По сле журавичского боя к нам пришла группа беженцев с про сьбой принять в отряд. Мы
взяли только двоих, как более боеспо собных, а о стальных устроили в селе. Принятые нами
были муж и жена. Оба учителя. Ему было лет тридцать пять. А ей немного меньше. Несмотря
на образованно сть, оба заявили, что готовы исполнять любые поручения. А так как они не
претендовали на то, чтобы находиться вместе, то его мы по слали в хозвзвод, по скольку он
даже стрелять не умел, в чем смущенно сознался сам, а она же стала помогать повару,
надо, то и санитарам. С первого дня эта женщина как-то прильнула к Соколовой, и жили они
вместе. И вот минувшим вечером эта красавица укладывала свою черную ко су и выронила
эту туго скрученную бумажку. Сначала Нюра подумала, что это о статок бигуди, но что-то ее
толкнуло развернуть бумажку, и она это сделала, когда красавица вышла. И вот что оказало сь.
Я ото слал Нюру до сыпать утренний сон, а сам тут, же пошел к Голубовскому. Бывший
начальник минского отделения милиции И. И. Голубовский возглавлял спецчасть отряда.
Суховатый, небольшого ро ста, очень тихий человек, Голубовский все делал не спеша.
Про смотрев бумажонку, он как-то уж очень хладнокровно сказал:
– Грубо они работают. Заткнуть бабе в голову такой документ - это же пойти на явный
провал.
И он рассказал, что от могилевских подпольщиков ему давно известно, что областная
школа фашистских разведчиков подготовила большую группу шпионов-диверсантов и
заслала их в партизанские отряды по всем районам. В некоторых отрядах уже обнаружены и
сигнальщики, и отравители, и диверсанты. И вот оказались они и в нашем отряде.
– Так они, значит, с мужем вдвоем? - спро сил он.
– Никакие они не муж и жена, - махнул тот рукой. - И их не двое, а четверо. Двое у меня
давно на прицеле. Так что теперь всех можно брать.
– Почему мне ни слова об этом не сказали? - спро сил я с обидой.
– И командир не знает. Даже самому себе молчал до поры, - все так же холодно ответил