Курс Йоги 310. Йога Сутра Патанджали. Комментарии

Запорожцев Вадим Валерьевич

И вот в процессе занятия йогой наступает череда, смена таких состояний. Мудрость претерпевает семь таких градаций. Начиная с того, что человек начинает понимать, что же, собственно, является причиной его несвободы. Это уже первый взгляд на эту подводную часть айсберга. Ну, и все последующее...

Он начинает понимать метод, он начинает этот метод применять. Потом он понимает, что все, что надо было сделать, уже… Ну, как вот ты прочитал сейчас и вплоть до предпоследнего состояния, когда он рано или поздно достигает этого состояния разотождествления, разъединения с буддхи. И, как здесь опять же сказано, с бессознательным, а мы его, скорее, назовем сверхсознательным - сосредоточение нашего сознания на нашем «Я». И это уже всё.

Потом, если человек все-таки возвращается и ведет обычный образ жизни, то это уже другой человек.

Вот всегда спрашивают: хорошо, человек просветлился, а что он делает дальше, интересно?

Ученик: А что дальше?

Вадим Запорожцев: Дальше? Допустим, говорят, такой-то человек просветлился, а потом стал жить жизнью вроде обычной, ничем не отличающейся. Мне больше всего нравятся эти вот истории из жизни пограничных тантрических святых типа Сарахата и прочих или тот же основатель Тилопа этой вот всей школы. Он был предельно просветленный мастер, он, если пользоваться нашими же собственными терминами от йоги Патанджали, - человек, который поглотился своим «Я». Он уже был абсолютно свободным. Тем не менее, он продолжал жить жизнью человека, причем, внешне его соседи говорили, что он в бедности живет. В общем, удивлялись этому: как это так может быть?

Нам не дано понять, какой образ выберет святой для того, чтобы в дальнейшем, после того, как главная задача вообще всей его эволюции выполнена. Даже если он живет и выполняет какие-то функции, которые кажутся совершенно невзрачными, мы ничего сказать не можем, потому что это… Знаешь, каждое его движение, каждое его действие – это как действие Бога. Без кармы. Хотя внешне оно выглядит как обычное, хотя внешне он выглядит, как обычный человек, ничем не отличается от других, конечно, если он сам не хочет проявить каких-то сверхспособностей. Но все чувствуют за ним эту мудрость – мудрость человека, если угодно, не от мира сего, что ли. Мудрость человека, вышедшего за пределы.

Опять же, мы понимаем, что слово «мудрость» относится только к нашему миру, и даже эта семеричная мудрость – все то, что может проявиться в этом мире. Когда человек поглощается своим собственным «Я», или, как у буддистов, когда он понимает пустотность своего «Я», ведь под словом «пустотность своего Я»…

Ученик: Пустотность – природа ума?

Вадим Запорожцев: Ну, ума… Есть разные варианты, есть разные тексты, я не знаю, перевод был такой или… ну, это неважно. На самом деле здесь уже неважно. Он понимает вдруг бескачественность. А бескачественностью обладает Пуруша.

Когда говорят, что буддисты – нигилисты, я говорю: «Ребята, вы просто плохо понимаете буддизм». Но вот этот человек, постепенно идя этими ступенями, обретает эти семь видов мудрости. Остается он в этом мире или нет – его выделяет наличие этой мудрости. Здесь что хотелось сказать...

Ученик: И этот человек уже подводной части айсберга просто не видит?

Вадим Запорожцев: Именно. Вот хорошее сравнение, молодец! Очень хорошее сравнение.

Представь себе, что тот же Тилопа - это чудо настоящее: взята верхняя часть айсберга, вся нижняя убрана, а верхняя осталась. Знаешь, видимость та же самая - плавает кончик айсберга, но в отличие от обычного человека, которых много, у которых есть подводная часть, у него ее нет. Просто нет. Вот в этом плане чудо. Человек живет чудесной жизнью, хотя внешне все выглядит совершенно как обычно.

Ученик: И ничто снизу его там не…

Вадим Запорожцев: Абсолютно точно, ничто не может его вывести. Ничто не может заставить его сделать, так сказать, проявление этих вот гунн, замутнить его это состояние - ничего просто не властно. Даже не знаю, какое сравнение сделать,

чтобы описать. Даже при всех попытках что-либо сделать, просто не хватает ни сил, ни… Он уже в другом мире. Он уже вышел. С какой бы ситуацией он не сталкивался, он прочно стоит на фундаменте вне этого мира.

До тех пор, пока мы хоть немножко отождествляем себя с буддхи, мы стоим в этом мире, и из-под нас можно выбить фундамент, почву, понимаешь? Какими-то хитросплетениями. Это сплошь и рядом случалось и случается. Казалось бы, человек начинает заниматься-заниматься-заниматься чем-то, а тут - раз! – какой-то набор обстоятельств, и человек чувствует: О! Блин! Что-то под ногами зашаталось!

Ученик: Почему?

Вадим Запорожцев: Это будет всегда происходить, пока мы хоть одним пальчиком упираемся в буддхи, в обусловленность этого мира.

Но для таких людей нет ни одной точки, на которую они могли бы опереться в этом мире, потому что они опираются на свое собственное «Я». И ничто не может на них повлиять. Абсолютно ничего не может. Ты в принципе не придумаешь никакую комбинацию, чтобы вывести из равновесия Тилопу. Имеется в виду как бы, знаешь, иногда говорят: «Корчит из себя святого. А ну-ка сейчас мы его копнем». Да? «А вот если так? А если этак?» У какого-нибудь магараджи фундамент тут же выбьет из-под ног, а тут ты в принципе не можешь его вывести из равновесия, потому что тебе не за что его зацепить. Он как туман проходит сквозь пальцы, и в руках ничего не остается.

Дальше идем!

Комментарии к афоризмам 14-27 Главы II "Йога-Сутр Патанджали"

15.1. В санскритском тексте muhyati.

15.2. Ksipraparinaml. Согласно Вачаспати Мишре, это высказывание принад­лежит Панчашикхе. См. также [Woods, 1914, с. 134, примеч. I].

15.3. В санскритском тексте gunapradhdnabhdvakrta.

15.4. В санскритском тексте samsdrah samsdrahet urmokso moksopdya eveti. Эти четыре раздела шастры, т. е. учения санкхья-йога, типологически соответ­ствуют «четырем благородным истинам» буддизма, но с той разницей, что здесь раздел о сансаре как бы конкретизирует «истину о страдании» (duhkhasatya). Поскольку практически весь комментарий Вьясы к [YS П. 15] также посвящен рассмотрению доктринального понятия duhkha, в сравнительном плане уместно хотя бы кратко остановиться на этой центральной идеологеме буддизма.

Duffkha — фундаментальное понятие общебуддийской доктрины — обычно в буддологической литературе трактуется как страдание или неудовлетворительность профанического существования. Для более отчетливого уяснения религиозно-идеологического значения этого понятия и его специальной логико-дискурсивной интерпретации необходимо иметь в виду следующее.

На уровне доктрины понятие «духкха» занимает центральное положение в уче­нии о «четырех благородных истинах». Это базовая характеристика сансарного существования, т. е. существования, замкнутого на эгоцентрацию (упадана), ибо именно эгоцентрация порождает жажду (тришна) испытывать чувственный опыт (бхава). Но индивидуальное бытие характеризуется непостоянством, в силу чего счастье (сукха) несет в себе зародыш своей противоположности. Поскольку эмпири­ческий индивид не располагает никакими средствами для противостояния это­му непостоянству, то его субъективность имеет чисто номинальный характер, и на деле он пребывает в состоянии претерпевания, которое и есть духкха. Следова­тельно, доктринальное понятие «духкха» никоим образом не может рассматривать­ся как оппозиция сукха (счастью): последнее представляет собой фиксацию кон­кретного факта психологической жизни индивида, но самый этот факт лежит в пределах действия духкха как предельно широкого мировоззренческого прин­ципа.