Курсант: Назад в СССР 11
Шрифт:
— Смотрел, давно, правда.
— Как давно? Он же вот только вышел…
Сколько ни привыкай, что нельзя никак ссылаться на свою прошлую жизнь — нет-нет да и выйдет иногда осечка.
— Ну, моя жизнь настолько скоротечна, что спустя неделю — это для меня уже давно, — выкрутился я.
— Эх… — вздохнула Варя. — Интересная у тебя жизнь, колесишь по всему Союзу. Новые города, новые люди. А я сижу в этой дыре, с бумажками работаю.
— В прокуратуре тоже насыщенная жизнь, — подбодрил я.
— Да все одно и то же — сроки, дела, протоколы. То ли дело в Москве.
Она подперла щечку кулачком, не в силах скрыть обиду на недостаточно расторопного отца.
— А он не хочет переезжать? Почему?
— Говорит, что Родина ему творческие силы дает, а в Москве все ненастоящее… Хотя, я же вижу, что скучно ему в провинции. Спасается только своими встречами с читателями, но молодежь не приходит на такие мероприятия, все больше пенсионеры, и то если не в дачный сезон. Он здесь, как в раковине заперт, не могу его убедить переехать, — изрядно захмелев, Варя разоткровенничалась. — Вижу, что злится сам, один раз даже подрался недавно. Пришел в крови, я испугалась, а он так улыбается зловеще и говорит, что не его это кровь.
— А с кем подрался? И когда? — насторожился я.
Уж не кровь ли это была балерины Завьяловой, которую кинжальчиком пырнули?
— Да не помню когда, и он ничего не рассказал. Только ходил два дня сам не свой. Такое у него, кстати, и так бывает — когда он обдумывает новый сюжет романа, который пишет.
Я сел прямее, как бы обуреваемый любопытством.
— А что он сейчас пишет? Мне, как поклоннику его творчества, очень интересно узнать. Про убийства?
Я вперил взгляд в девушку, чтобы только поскорее ответила фанату.
— О, ты что! Это тайна за семью печатями, — всплеснула руками Варя. — Он свои бумажки даже в сейф убирает, хотя, по-моему, это смешно. Никогда черновики не показывает, даже мне. Но говорит, что это будет лучшее его творение, так как он нашел способ подстегнуть музу.
— И какой же этот способ? — спросил я это с некой ленцой, как будто на самый интересный вопрос мне так и не ответили.
На самом деле весь обратился в слух, как сторожевой пес, услышавший подозрительный шорох.
— Понятия не имею… Ничего не говорит, бережет, наверное, свои творческие импульсы — ну, я и не пристаю. Наверное, просто стал общаться с местными писателями из дома литераторов, которых раньше стороной обходил. Вернее, они его обходили.
Она вдруг засмеялась.
— Что такое? — искренне недоумевал я.
— Говорят, детектив для них — жанр низкопробный, ненастоящий, они пишут про страдания души и нравственный рост, про партию, на худой конец. А все эти убийства и расследования —
— А теперь что изменилось? Получается, его приняли в Литейское литературное сообщество?
Варя многозначительно ткнула пальцем куда-то вверх — как я быстро понял, намекая на литературные олимпы.
— Так теперь он знаменитость. Им такие гонорары, тиражи и переиздания и не снились. Вот местные и подмазались… А он что, он их простил. И сейчас с ними где-то на очередном обмывании выпуска очередной их скучной и никому ненужной книжульки у кого-нибудь на даче.
Ага… Папаши дома нет. Хороший звоночек. Я подлил коньяка собеседнице.
— А давай на брудершафт? — неожиданно предложила Варя. В глазах ее светились хмельные хитринки.
— Давай, — я кивнул и встал. Вечер переставал быть томным.
Мы перекрестили руки, выпили до дна, я хотел мимолетно чмокнуть Варю, как и полагается после такого ритуала, но она неожиданно впилась в меня своими губами. Я стоял, наклонившись вперед, а она еще обхватила одной рукой мой затылок, так что вырваться не сразу получилось, вернее, вообще не получилось, пока нас не прервал недовольный мужской возглас:
— Варвара!
Тогда девушка сама отлипла от меня и с удивлением уставилась на пижонского вида парня в пиджаке в несерьезную клетку и в импортных брючках из ткани, напоминавшей что-то среднее между замшей и вельветом. На его молодом, немного детсковатом лице с бакенбардами застыли злоба и недоумение одновременно.
— Толя?! — выдохнула Варя, спешно от меня отпрянув. — А ты как здесь?
— Тамара позвонила, — парень кивнул на пухлую официантку, которая выглядывала из-за колонны, а теперь поспешила скрыться в глубине зала, сверкнув белым чепчиком. — Сказала, что ты здесь с братом… Теперь я вижу, какой это брат! Ничего не хочешь мне объяснить?
Парень, хоть и не боевого сложения (задница явно шире плеч), но роста оказался солидного. На голову выше меня. Он явно имел ко мне чувства по части мордобоя, хотя видно, манеры и лексикон у него не пролетарские. Это, очевидно, сдерживало его, чтобы не кинуться в драку с ходу. А может, мой спокойный и уверенный вид его остановил. Ведь к таким эксцессам я всегда пожалуйста, меня это не пугает. А скорее наоборот. Давненько не дрался, а иногда, ой, как хочется, но нельзя, погоны на плечах. А вот если бы он первым напал — то другое дело. Эх… Ну, что же ты встал, переросток малахольный. Может, все-таки хоть кулаком разок махнешь? А?
— Ты все не так понял, Толя! — запричитала Варя. — Это коллега из Москвы, мы договорились обсудить рабочие дела, и чтобы ты не подумал чего, я сама предложила Тамаре тебе позвонить и позвать, — находчивая Варя повернулась к официантке, ища поддержки, но той и след простыл.
— Ты разве забыла, — пробурчал ревнивец, — что Тома — моя родственница и не будет врать и идти у тебя на поводу.
— Ты мне не веришь?! — полыхнула розовыми щечками, будто в праведном гневе, девушка. — Ну и проваливай! Хорошего же ты обо мне мнения, Толечка…