Курсант. На Берлин 2
Шрифт:
Я бросил вскользь взгляд на Чехову. Ее лицо оставалось таким же приветливым и радостным, как в тот момент, когда она открыла мне дверь. Никаких признаков или намеков на двойной смысл я не увидел.
Либо Ольга Константиновна реально не знает, что мне очень нужно восстановить контакт с Шульце-Бойзеном и это охренеть насколько странное стечение обстоятельств, либо Чехова — одна из лучших актрис всех времен и народов. С другой стороны, откуда бы ей вообще знать про резидента?
Естественно, после озвученной хозяйкой дома фамилии, я понял, что готов ждать час, два, три. Готов пить чай литрами и с выражением интереса на лице слушать дурацкие истории
Кстати, жена Шульце оказалась весьма приятной особой. На вид ей было около двадцати пяти-двадцати шести лет. Серые глаза, слегка раскосые, с опущенными уголками век, искрились смехом. Верхняя губа Либертас была чуть больше нижней, из-за этого, когда она улыбалась, возникало ощущение, будто немка капризно ее оттопыривает. Но данная особенность выглядела настолько мило, что я даже готов был признать фрау Шульце крайне привлекательной женщиной. Да, она не являлась олицетворением классических канонов красоты, однако при этом вызывала сильное чувство симпатии.
— А ты как провел свой первый день? — Поинтересовалась Чехова. — Все хорошо? Устроился? Где остановился. Ах, Алексей, ну рассказывай же. Ты знаешь, как я переживаю за твою судьбу.
Она наклонилась вперед, к небольшому круглому столику, который находился в центре треугольника, образованного диванами, поставила свою чашку на блюдце, затем откинулась на мягкие подушки, изучая меня внимательным взглядом.
— Между прочим, я как раз перед твоим приходом рассказывала Либертас о нашей встрече в Хельсинки. О том, как приятно было увидеть соотечественника. И тут такое совпадение. Пришел ты. Кстати! — Ольга повернулась к фрау Шульце. — Ты же не против, если я расскажу Алексею о твоей пьесе. Он планирует стать актером. Ваше знакомство, мне кажется, очень может ему помочь. Алексей… Либертас работала секретарем в «Metro-Goldwyn-Mayer». Да. А до своего замужества она писала прекрасные рецензии на кинофильмы. Пару лет назад вместе с Гюнтером Вайзеньорном наша Либертас участвовала в создании потрясающей пьесы «Добрые враги»…
Я внимательно слушал Чехову, сохраняя на лице выражение вежливого интереса, и попутно пытался понять, что она хочет мне сказать.
Нет, внешне, конечно, все понятно. Замечательная, прекрасная, просто фантастически талантливая фрау Шульце весьма полезная для меня особа. Это — верхний слой информации. Однако, Ольга конкретно на что-то намекала. Тыкала мне пальцем в какие-то важные детали, но я пока не мог сообразить, в какие именно. По крайней мере имя Гюнтера Как-его-там она произнесла чуть выразительнее, чем все остальное. Видимо, я должен обратить внимание не только на саму немку, но и на данного господина тоже.
— Ах, Ольга, ты слишком добра ко мне. — Фрау Шульце засмеявшись, махнула рукой. — Тебя послушать, так я — воплощение идеала.
— Ну что вы скромничаете. — Я широко улыбнулся, демонстрируя свое чертовское обаяние. — Даже без Ольгиных слов вижу, все это чистая правда. А ваш супруг? Он тоже увлекается творческими направлениями? Мне кажется, столь утончённая особа, с прекрасным художественным вкусом, непременно должна иметь поддержку со стороны мужа.
— О, нет… — Либертас, явно впечатленная моей харизмой, что, в принципе, неудивительно, улыбнулась в ответ. — Макс служит обер-лейтенантом Люфтваффе. Это у них семейная традиция. Его отец был кадровым морским
Немка перевела взгляд на Чехову. Ее лицо озарилось вдохновением. Честно говоря, все это выглядело несколько… Черт, даже не знаю как объяснить. Будто мы трое: я, Чехова и фрау Шульце, играем определенную сцену.
— Завтра ведь состоится прием в министерстве просвещения и пропаганды. Верно, Ольга? Думаю, нам стоит пригласить Алексея? Ты ведь должна явиться туда со спутником. По-моему, для Алексея это будет прекрасная возможность завести полезные знакомства. Как думаешь?
Либертас с невинным выражением лица уставилась на Чехову.
Актриса в ответ радостно захлопала в ладоши, сообщив нам, что идея, пришедшая в голову фрау Шульце, прекрасна.
В итоге мы ещё минут тридцать обсуждали какие-то светские новости, предстоящее мероприятие и пьесу, в создании которой, Либертас принимала участие. По сути, говорили ни о чем.
Но самое главное, стало понятно, жена Шульце-Бойзена совершенно не планирует покидать Ольгу Константиновну в ближайшее время. Оказалось, они ещё с вечера договорились посетить портного.
Я, выдержав дополнительно минут пятнадцать, вежливо отказался от очередной порции чая, встал с дивана и сообщил дамам, что мне пора откланяться. Очевидно, разговора между мной и актрисой не состоится. Тем более, время было уже почти без четверти три. Соответственно, через пятнадцать минут мне нужно встретиться с Эско Риекки.
— Алексей, ну извини… — Чехова виновато развела руками. — Я ведь не предполагала, что ты придешь в это время…
— Конечно, конечно… О чем речь? Все прекрасно, Ольга…
Я снова припал к ручке хозяйки дома, заметив при этом, что взгляд ее говорил как раз об обратном. Она не просто предполагала, в какое время я появлюсь, она специально зазвала фрау Шульце-Бойзен к себе именно днем. Интересно… В Герингу проявляют интерес и чекисты, и Мюллер. Как понять, в чьих интересах действует Ольга?
— Приходи завтра утром. Хорошо? — Чехова улыбнулась, а потом вдруг продолжила на русском языке. — Я близка к депрессии. Скучаю по старому Берлину времен республики: атмосфера беззаботности, свободы и цивилизации…
Постоянное «Хайль Гитлер!», щелканье каблуков и штурмовики в коричневых рубашках или эсэсовцы в черных плащах, марширующие туда-сюда, раздражают меня…
Это было так неожиданно, что я, оторвавшись от руки актрисы, смотрел в ее глаза на пару секунд дольше приличного. Нет, она точно намекает мне… На что? На готовность сотрудничать? Но я еще никак, никаким образом не дал ей повода заподозрить себя в связи с разведкой. Я вел себя полностью в рамках легенды. А вдруг это проверка? Я ведь пока не знаю, насколько могу доверять актрисе.
Она много лет живёт за пределами Родины. Какая ей разница, что там будет с Советским Союзом. А вот здесь, в Берлине, Чеховой точно есть, что терять.
— Потрясающий язык! — Высказалась Либертас, прервав опасную паузу.– Я всегда слушаю его с каким-то трепетом. К сожалению, не понимаю ни слова, но… Он звучит просто великолепно. А когда думаю о великих произведениях, написанных русскими писателями и поэтами, у меня бегут мурашки по коже.
Немка, засмеявшись, дернула плечом, будто в данную секунду мурашки тоже имелись в наличие.