Курсант. На Берлин 2
Шрифт:
Фраза оборвалась на полуслове. Многозначительно оборвалась. Затем последовал быстрый, недоверчивый взгляд в сторону остальных штурмовиков. Этот жест должен был с моей стороны выглядеть, как подозрение. Мол, трутся тут всякие… А дело нас ждет важное, секретное.
— Нет. В данный момент об этом говорить не будем. — Категорично отрезал я, снова уставившись Карлу в глаза. До кучи еще и руку положил ему на плечо. — Поступим следующим образом. Вы все идите по домам. А завтра… Завтра я тебя найду и мы побеседуем уже откровенно,
Бедный, бедный фашист… Его буквально разрывало на части. Он метался между интуитивным пониманием абсурдности ситуации и тем, как чётко я давил на больное. А «больное» у него и правда было.
Очевидно же, парень имеет много претензий к нынешнему положению вещей вообще и к некоторым личностям в частности. А тут приходит некий странный человек, говорит лозунгами, упоминает погибшего товарища.
— Ты понял меня? — Я с силой сжал плечо штурмовика.
— Да, понял. — Кивнул Карл, затем, оглянувшись на товарищей, осторожно поинтересовался. — Так что… Нам можно идти?
— Нужно! Все. В расход, парни. Разбегаемся.
Не знаю, почему я заговорил, как браток из 90-х. Наверное, слишком вжился в роль. Всё-таки мы с дедом — те еще авантюристы. Видимо, это — семейное. Да и матушка недалеко ушла, скажем честно. Теперь понимаю, почему она после нескольких лет семейной жизни ускакала в закат. Гены пальцем не сотрешь. Тянет нас, похоже, на приключения.
Штурмовики растеряно переглянулись, бестолково потоптались на месте, затем все же развернулись и двинули в сторону главной улицы.
Буквально через пять шагов Карл остановился, обернулся, посмотрел на меня вопросительно:
— А как ты меня найдёшь? Тебе ведь неизвестен мой адрес?
— Кому?! Мне неизвестен? — Переспросил я парня, — Карл… Не разочаровывай меня…
Штурмовик буквально подавился следующим вопросом, который хотел задать. Резко передумал, похоже.
А вот скорость, с которой парни поспешили уйти подальше от сквера, была впечатляющей. Честно говоря, думаю, никто из них ни черта не понял. Сыграл момент неожиданности и реального опасения, не происки ли это тайной полиции.
Буквально через пару минут после того, как компания исчезла из вида, мое кратковременное одиночество было нарушено.
— Знаешь, Алексей… Смотрю я на тебя и не понимаю… Что в тебе не так? Ведь очевидно, что-то не так. А вот углядеть эту заковыку не могу.
Я обернулся. Клячин стоял возле столба, на котором когда-то висели ворота, закрывающие вход в сквер. Теперь ворот не было, наверное, сняли за ненадобностью, а столбы остались. Дядя Коля облокотился плечом на один из них и наблюдал за мной. Вид у него был задумчивый, но довольный.
— Знаете, товарищ старший лейтенант государственной безопасности, вы мне тоже не особо симпатичны… Или нет? Уже не товарищ и не старший лейтенант? — Не
— Хватит трындеть, Алексей. Пойдем на скамейку. Времени мало, нужно поговорить.
Клячин обернулся и посмотрел в глубину сквера. Потом, не дожидаясь моего ответа, оторвавшись от столба, шустро двинулся в указанном направлении.
— Ну да… Ну да… Будто не расставались совсем… — Усмехнулся я.
Даже на душе немного теплее стало. Знакомым повеяло. А еще я вдруг ощутил странную радость. Будто мне даже нравится, что Клячин остался жив.
Собственно говоря, беседа вышла и правда занимательной. Если верить рассказу дяди Коли, выжил он чудом. Сначала полз по лесу, потом шёл, потом снова полз, потом опять шел. Исключительно трогательная история.
Добрался с трудом до города. Там нашёл человека, который ему помог. Об этом человеке Клячин говорил пространно и неопределенно, намекая на преступный мир в его первозданном виде. Ворьё, короче говоря.
Мол когда-то этот человек задолжал Клячину. Соответственно, пришлось человечку отдавать долги. Несколько месяцев дядя Коля скрывался. Залёг, так сказать, на дно. Все, что его вдохновляло в тот момент — желание мести Бекетову. За то, что товарищ старший майор госбезопасности слил верного пса. Насчет верного лично у меня, конечно, имелось немного другое мнение, но я не стал его озвучивать. Вон, как «настрадался» мужик. На слезу от его рассказа пару раз пробивало.
Попутно Клячин ждал. Ну и чуть-чуть собирал информацию. Прикидывал, когда и куда могут меня отправить вместе с группой. Естественно, товарищ бывший старший лейтенант не пальцем деланный, все просчитал.
Потом, благодаря тому же преступному миру, дядя Коля добрался до границы. Конечно, это была Финляндия. Там проще всего перейти через кордон. Затем снова наступил период ожидания. Клячин не сомневался, я скоро появлюсь в Хельсинки.
— Часы… — Перебил я душещипательную историю. А потом поднял руку, демонстрируя дяде Коле упомянутый предмет. — Все очень здорово и даже правдоподобно. Зная вас, не сомневаюсь что вы могли и перейти в Финляндию, и меня там отслеживать, и заодно организовать маленькую революцию в какой-нибудь соседней европейской стране. Часы откуда?
— Ну ты даешь. — Николай Николаевич пожал плечами. Мой вопрос ни капли его не напряг. — Когда очнулся, понял, за мной вернутся. Либо чтоб проверить. Либо чтоб добить. О часах знал Шипко. Старый товарищ… Я специально оставил их на том месте, чтоб они попали к тебе. Мне известно, часы имеют отношение к спрятанному архиву. Ты забыл? Я не был уверен, выберусь ли из той ямы, в которой оказался по вине Бекетова. А часы… Ты, Алексей, непременно должен найти архив. Я потому здесь сейчас с тобой беседы беседую. Мы должны его найти. А потом… Я вернусь и отомщу. Всем, кто этого заслуживает.